По просьбе "Правды.Ру" политологи поделились своими впечталениями от "Прямой линии с Владимиром Путиным". Это, напомним, была одиннадцатая по счету "прямая линия". Президент установил новый рекорд таких мероприятий — на вопросы он отвечал 4 часа 47 минут. Всего поступило более трех миллионов вопросов. Владимир Путин ответил на 85.
Александр Ципко, главный научный сотрудник ИМЭПИ РАН
— Вся "прямая линия" — это как ответ на обвинения нашей либеральной оппозиции. Это попытка показать им, что они неадекватны ни в восприятии страны, ни в восприятии политики Путина. К сожалению то, что сделал Алексей Венедиктов, как раз подтверждает эту неадекватность. Не может нормальный человек, тем более советский человек в возрасте, сравнивать нынешний политический режим и того же Путина со Сталиным. Это просто неприлично.
Во-первых, при Сталине он бы такой вопрос не задал. А во-вторых, сравнивать (те времена) с нынешней политической ситуацией, где функционируют свободные и независимые СМИ, то же "Эхо Москвы" Алексея Венедиктова, "Дождь" и т.д., где идет прямая полемика — это неадекватность. Вот в чем обвинял Алексей Венедиктов, допустим, Путина — что нынешняя власть мешает свободному общению в Интернете? Речь же идет просто о том, с чем ведут борьбу во всех странах — кроме, наверное, Голландии — пропагандой наркомании, пропагандой суицида, пропагандой педофилии и т. д. Речь идет о праве государства защищать себя и человеческую жизнь.
Вообще у меня возникло ощущение, мы дошли до того, что для нашей либеральной оппозиции главное право свободы выглядит как право на уничтожение человеческой жизни. Вот это меня поразило, какая-то определенная неадекватность. И на фоне трезвого, мудрого и очень спокойного анализа Путиным ситуации в стране это выглядело абсолютно неадекватно.
И даже полемика с Кудриным. Вот говорят, что Кудрин придет премьером и т. д. А Путин прекрасно показал, во-первых, что знает Кудрина, доклады ИНСОРа. Это банальные, довольно стереотипные вещи — мол, чтобы спасти Россию, нужна децентрализация, радикальные экономические реформы, чтобы рост производительности труда опережал рост заработной платы — довольно азбучные истины либерального подхода. И Путин прекрасно показал, что можно быть хорошим министром финансов, но ничего не понимать в социальной жизни. Как ты будешь снижать заработную плату, когда она может привести к дестабилизации и к взрыву?
Вот это характерная особенность современной либеральной оппозиции - нежелание считаться с интересами России, с условиями ее сохранения, с угрозами и рисками, связанными с нашим громадным социальным различием — вот это меня поразило. Я отнюдь не человек, который готов поддерживать каждое слово Путина - но здесь он выглядел здравым, умным, спокойным.
Михаил Ремизов, руководитель Института национальной стратегии
— Прежде всего, сам сценарий был построен на том, чтобы артикулировать и представить президенту некий стереотип общественного недовольства по поводу власти. Некие пунктики, раздражающие общество, начиная от проблемы повышения зарплат - условно говоря, той проблемы, что в телеэфире они гораздо бодрей повышаются у бюджетников, чем в реальности. И заканчивая ходом резонансных дел, таких, как дело Сердюкова или аллергия на фигуру Чубайса.
Идея состояла в том, что власть видит — слышит повод общественного раздражения, но пытается объяснить в лице главы государства, что ситуация сложней, чем кажется со стороны. Насколько убедительно — другой вопрос, но по крайней мере можно сказать, что Путин был верен себе в том плане, что избегал популистских жестов и не шел подчас в фарватере каких-то ожиданий общественного мнения. То есть не было отставок в прямом эфире, не было обещаний посадок и т. д. Здесь он сохранял верность тому стилю, которого, как правило, раньше придерживался.
Второй момент — аккуратная, сбалансированная не то что поддержка правительства, но отказ от того, чтобы на него давить слишком сильно, чтобы его дискредитировать. Но при этом выдвижение на авансцену Кудрина как потенциальной альтернативы, как напоминание правительству, что оно как минимум не безальтернативно. Если говорить об аккуратном отношении к правительству и очень обходительных публичных высказываниях в отношении деятельности кабинета министров, здесь тоже президент остался верен своей линии, которой придерживался и раньше.
И третий момент, на который я бы обратил внимание — это достаточно спокойный снисходительный тон по отношению к непарламентской радикальной оппозиции. Без особого раздражения, аффектации, с пониманием преимущества собственных позиций. Это выгодно отличало от последней прямой линии, когда такое раздражение в отношении радикальной оппозиции прорывалось гораздо сильней. Поэтому как элемент политического стиля вот это снисходительное спокойствие по отношению к оппонентам Путину, конечно, идет больше, чем стилистика "я принимаю вызов".