Просили об освобождении Ходорковского все, а Путин пошел навстречу именно Германии. Означает ли это наличие особых отношений между нашими странами?
— Да, безусловно, это означает. Президент был германистом, он прекрасно знает немецкий язык, работал в Германии, испытывает к этой стране глубокую симпатию, интерес, он знает ее лучше, чем все другие европейские страны, и, несмотря на то, что с разными немецкими лидерами у него складываются разные отношения, в целом, он эту страну любит. Достаточно было видеть, как он во время своих приездов Германию вместе с официальными лицами с удовольствием заходил в маленькие ресторанчики и пил пиво, ясно, что ему эта страна дорога. Поэтому да, особые отношения.
Не преувеличена ли здесь роль тайной дипломатии? Возможно, за полгода до выхода и не стоило затевать весь этот сыр-бор? Чувствуется, что в помиловании есть какие-то другие мотивы.
— Не знаю, как это связано с тем, что за полгода до выхода... Это означает только то, что это помилование не очень серьезное, потому что почти весь срок Ходорковский отбыл. Это скорее, символическое помилование, а не настоящее, которое позволяет человеку сократить срок пребывания в заключения.
А тайная дипломатия к этому не имеет отношения. Тайная дипломатия это то, каким образом шли консультации, переговоры, и западные лидеры. В частности, немецкое руководство, пыталось воздействовать на президента Путина, чтобы он принял такое решение. Я думаю, что тайная дипломатия играла большую роль. Вообще с такими президентами, как Владимир Путин, именно тайная дипломатия, конфиденциальные встречи, беседы, договоренности, играют большую роль, чем какие-то крупные публичные компании вроде списка американского сената, который бросили на публичную арену. И ничего, кроме жесткой реакции, даже сверхреакции со стороны России в ответ на этот список, не получили.
Повлияет ли амнистия Ходорковского на политическую ситуацию в России?