Адвокат, председатель Московской коллегии "Афанасьев и партнеры", руководитель экспертно-аналитического центра "ProПраво" Сергей Афанасьев — о бесценности законов, имеющих действительную гражданскую ценность.
Завершившийся год требует традиционного подведения итогов — от оценки личной эффективности в частном порядке до масштабных выводов об успешности функционирования государственной модели. Эта модель в России институциональна, разветвлена. Но одна из ветвей власти (а именно власть законодательная) служит для проектировки, обсуждения и ратификации законов, касающихся каждого гражданина и всего населения.
Так вот, деятельность парламентариев в 2017 году изучил ИСЭПИ (некоммерческий фонд "Институт социально-экономических и политических исследований") и представил любопытные выкладки. Помимо личных рейтингов проактивности депутатов (инициаторов, законотворцев), топов показателей работы фракций и парламентских объединений, выяснилось, что за истекший период в нижней палате резко возросла борьба за качество разрабатываемых законов.
Усилилась фильтрация не только проектов низкой социальной релевантности, краткосрочных по своему потенциалу, но и просто "сырца" — недоработанных законодательных начинаний.
Это доказывают простые цифры, особенно в контрасте с 2016-м парламентским годом: авторству депутатов теперь принадлежит до 45% от общего числа внесенных законопроектов, а в прошлом созыве таковых было порядка 55%. И рекордные восемь (всего!) проектов осенней сессии-2017 были отклонены согласно регламенту.
Заметим, что самой насущной проблематикой при этом оставалась социальная, несостоятельности не терпящая. Значит, заявление думского спикера Вячеслава Володина о неприемлемости "законодательных завалов" прошло годичную проверку и подтвердилось реальными делами нижней палаты. И эксперты утверждают, что подобное "точечное наведение" политического курсора будет продолжено.
Что всё это значит для отечественного народонаселения и практики внедрения новых законов? Очевидные вещи. Законы становятся полезнее и перспективнее, ближе к социальным нуждам и вызовам, но не являются сиюминутными ответами на них. Вспомните тенденции недавнего прошлого: есть проблема — ответим решением! Но любое "решение" есть просто механика, юридически выражаясь — правоприменительный механизм.
Важность подобного реагирования отрицать, бесспорно, нельзя. Однако каждый общественный, информационный, приобретший огласку повод не может стать полновесным законом, а должен быть грамотно проработанным дополнением к нему.
Наконец, на собственно законодательном уровне стала производиться градация законопроектов. Тексты законов, как и дóлжно "по жанру", приобретают фундаментальность, комплексно и открыто обсуждаются с экспертным сообществом, с заинтересованными сторонами, проходят предварительный внутрипарламентский "обжиг". Происходит рациональное "препарирование" самой методологии законотворчества.
Ведь не надо быть знатоком права, чтобы понимать: да, закон — живое явление, он должен меняться вместе с гражданским обществом. Это не коуч для коучей, а помощник для людей. Вместе с тем шаблон любой инструкции прописывается разово, лишь дополняясь по мере необходимости. Как писал "отец робота" фантаст Карел Чапек: "Я изменю руководство по эксплуатации робота тогда, когда вы придумаете робота".
Вспомним о величайших сводах законов древней истории, самой колыбели цивилистики… Путь человека к "Кодексу Хаммурапи" равен эволюции нашего вида, преображению его в социально организованное общество. И эталон унификации права, высеченный в камне, не мог меняться постоянно, хотя проблемы у людей, судя по эпохальным деликтам, были те же самые…