Русские либералы, вылизывавшие антироссийский пасквиль маркиза Кюстина, в то же время ополчились на Александра Дюма-отца. Знаменитости приписали "развесистую клюкву" и прочую галиматью. На самом деле Александр Дюма ничего не переврал из увиденного в стране, языка которой он не знал, но где почти все образованные люди изъяснялись по-французски.
К чести знаменитого французского писателя, Дюма с негодованием отнесся к публикации "Россия в 1839 году" Астольфа де Кюстина. Хотя "гнусная неблагодарность маркиза Кюстина" немало могла повредить поездке Дюма-отца в Россию.
Как не повезло гениальному Бальзаку, явившемуся в Россию следом за Кюстином. Оноре Бальзак посетил наше Отечество в 1843 году. С Кюстином из-за его "России в 1839 году", появившейся в печати в мае 1843-го, он рассорился, но на российское предложение написать "опровержение" - отказался. "Ваш монарх слишком умен, чтобы не понимать, что наемное перо никогда не вызовет доверия. Я не пишу ни за, ни против России", - уверял Бальзак. Однако написал pro et contra.
CONTRA. "Проспект (Невский) похож на Бульвары (Парижские) не больше, чем стразы на алмаз, он лишен живительных лучей души, свободы поиронизировать над всем... Повсюду одни мундиры, петушиные перья, шинели... Ничего непредвиденного, ни дев радости, ни самой радости. Народ, как всегда, нищ и за все отдувается".
PRO. "У меня, в отличие от прочих европейцев, посещающих Россию, нет ни малейшего желания осуждать ее так называемый деспотизм. Я предпочитаю власть одного человека власти толпы, ибо чувствую, что с народом никогда не смогу договориться". И далее о крепостном крестьянине, который "при нынешнем порядке вещей живет беззаботно. Его кормят, ему платят, так что рабство для него из зла превращается в источник счастья".
Читайте также: Потемкинская деревня как месть фавориту
Европейская знаменитость Виктор Гюго в России не бывал, но не переваривал христианскую державу, поскольку она "пожрала Турцию" и называл русского императора "чудовищем". Кумир Дюма, посредственный (скорее выдумщик, нежели думающий) историк, Мишле, назвал Россию страной без будущего, население которой питает отвращение к принципам собственности, ответственности и труда. Александр Дюма не разделял их пессимизма и предвзятости по отношению к России.
В список нежелательных визитеров в Российскую империю Александра Дюма занесли после "Учителя фехтования", а переводного "Бальзамо" в 1848-м запретили по указанию царя.
Намного хуже властей к творчеству Дюма относились русские критики. "Неистовый Виссарион" называл его "сквернавцем и пошлецом". Белинский сравнивал его с одиозным для определенного круга "революционных демократов" Булгариным, так отзывался о Дюма: "Булгарин по благородству инстинктов и убеждений», чей "талант... относится к искусству и литературе так же, как талант канатного плясуна или наездницы... относится к сценическому искусству". Однако консервативный журнал "Сын Отечества", издаваемый Булгариным и Гречем, тоже был о Дюма не намного лучшего мнения.
Стараниями графа Григория Александровича Кушелева-Безбородко, знакомого французской знаменитости, Дюма сумел таки приехать в Петербург в 1859 году. В первые же вечера у Кушелева знаменитый писатель познакомился с "литератором, который делит с Тургеневым и Толстым благосклонное внимание молодого русского поколения", - Дмитрием Васильевичем Григоровичем. Последний согласился стать гидом, или как тогда говорили на итальянский лад, чичероне у Дюма. Этого ему свой же брат по писательскому цеху не простил. Даже выдающиеся писатели и классики русской литературы. Кстати, будущие мировые знаменитости - Лев Толстой и Федор Достоевский - с Дюма не встречались и в гости к себе его не звали.
Писатель Алексей Писемский упрекнул Григоровича в желании получить европейскую известность и обозвал его "прихвостнем Дюма". Великолепный поэт и дипломат Федор Тютчев отозвался о Григоровиче как о "корнаке-вожаке", что водит француза "как редкого зверя". Еще один классик, Иван Гончаров, писал в частном письме, что Григорович возит Дюма "по городу и окрестностям и служит ему единственным источником сведений о России. Что будет из этого - Бог знает". А получилось - отлично.
Читайте также: Мельница мифов: Лермонтову приписали русофобию
Приблизительную картину настроений той эпохи мы вкратце обрисовали. Теперь к существу дела. Историк Павел Николаевич Ардашев, в оригинале прочитавший "Впечатления путешествия по России" Дюма в 1896 году, высоко оценил степень знаний автора о нашей стране. "Принято считать его рассказы о России и русской истории образцом фантастического лганья, а между тем что же оказывается? - риторически спрашивает Ардашев. - Все, что он передает, например, о закулисной истории русского двора в начале царствования Екатерины II, оказалось для меня уже знакомым - из книги Бильбасова, написанной на основании архивных документов. Разница лишь в том, что сочинение Бильбасова вышло два-три года тому назад, а соч. Дюма - почти 50 лет. Любопытно, что Дюма приводит даже (в переводе, конечно) письмо Орлова к Екатерине об убийстве Петра III. "Открытие" Бильбасова и тут оказалось предвосхищенным на целые полвека".
Историк Н.Я. Эйдельман отмечал, что у Дюма почти нет ошибок ни в русской истории, ни в географии, ни в этнографии. Ботаник из Дагестана А.Аджиева отметила, что Дюма - первый иностранец, описавший Сарыкум, самый высокий бархан в Евразии. И ничего не придумал.
Переводчик произведений Дюма на русский язык В.А. Ишечкин говорит, что им двигало «растущее чувство протеста против утверждений литературоведов прошлого и настоящего, что знаменитый гость из Франции не разобрался в русской жизни, в очерках все напутал, и они недостойны внимания читателя". Знаток творчества французского писателя подтверждает: очерки Дюма "написаны с путеводительской точностью".
Более того, при помощи переводчиков Дюма ознакомился со сводом правовых норм средневековой Руси - Русской Правдой, с Судебником 1497 и 1550-х годов. Не всякий русский их читал. Наконец, Дюма разъяснил читателям, кто такие смерды, рядовичи, закупы, изорники, огнищане, тиуны, холопы и челядины. В отличие от Европы, где рабство возникло путем захвата пленных и освободительная борьба означала бунт против чужаков, "русское рабство началось не завоеванием, но добровольным призывом".
Александру Дюма-отцу приписали выражение "развесистая клюква", в тени которой он якобы отдыхал во время поездки в Россию. На самом деле эту фразу придумали в России как издевку на вздорные представления иностранцев о нашей стране.
Впервые о "развесистых сучьях столетней клюквы" услышали в 1910 году зрители известного в начале XX века петербургского театра пародии и сатиры "Кривое зеркало". В его репертуаре была пародийная пьеса "Любовь русского казака. Сенсационная французская драма с убийством и экспроприацией из жизни настоящих русских фермеров в одном действии с вступлением. Переделка из знаменитого русского романа Б. Гейера". Собственно говоря, это и была пародия Бориса Федоровича Гейера (1879-1916).
И в наши дни продолжают безбожно врать про путешествие Дюма в Россию и сыпать приписываемыми ему цитатами. Сошлемся на автора биографии французского писателя, написанной Максимом Чертановым для популярной серии ЖЗЛ. Упоминая "очень доброжелательную статью 2008 года" Дмитрия Быкова о Дюма, Чертанов цитирует следующий пассаж: "В разговоре с Некрасовым (путешественник обязан увидеться с оппозицией, это уж как водится) Дюма обронил показательную реплику: "Отменив крепостное право, Россия вступит на путь всей просвещенной Европы - путь, ведущий ко всем чертям!".
"Эту цитату одно время очень любили у нас приводить, - свидетельствует Максим Чертанов, - Дюма против революций, сказал, что страна после отмены крепостного права "пойдет к чертям", и это плохо. На самом деле фраза употреблена в следующем контексте: когда плыли в Петербург, "с нами на борту среди других знатных пассажиров были князь Трубецкой и княгиня Долгорукая. Во всех случаях, называя громкое скандинавское, русское, московитское, монгольское, славянское или татарское имя, мы не скажем, к чему оно придет. С указом его величества императора Александра об освобождении крестьян, думаю, вся русская аристократия пойдет тем же путем, что наша от 1889 к 1893 - к чертям... Но я расскажу, откуда оно пошло... постараюсь все хорошенько разузнать, чтобы помочь вам отличить потомственных князей от ложных". Не страна к чертям, а аристократия, и черт с ней..."