Готова ли российская медицина к пандемии коронавируса? Есть ли уже результаты от начала борьбы с коронавирусом в России? Как обстоят дела с доступностью медицинских средств? Что нужно делать и как? Нужен ли режим ЧС? Почему требуются экстренные и экстраординарные меры? Какие именно? Зачем нужны новые законы? Обо всем этом и многом другом в прямом эфире видеостудии Pravda. ru рассказал депутат Государственной Думы, вице-президент Конфедерации труда России, сопредседатель Союза жителей Олег Шеин.
Читайте начало интервью:
Олег Шеин: власти должны начать с карантинных мероприятий в борьбе с коронавирусом
— Олег Васильевич, достаточны ли принимаемые в России карантинные и профилактические меры? Достаточно ли запретить проводить массовые мероприятия, если у нас в это же время работает общественный транспорт, где постоянно находятся и перемешиваются тысячи и миллионы людей? Мы можем постоянно мыть руки, но все равно вынуждены контактировать с другими людьми, открывать двери, брать какие-то вещи и товары в магазинах…
— Во-первых, мы лично должны делать везде все, что мы можем — соблюдать гигиену, предохраняться, не допускать лишних контактов. Власти и все общество также должны соблюдать безопасность везде.
Второе, мы должны, конечно, сопоставлять эти риски с экономикой и думать, каким образом мы можем рассредоточить массовые скопления людей, при этом не нанося зубодробительного удара по всей жизни. Это — тоже понятная история.
Все торговые центры необходимо переводить на режим 7/24, чтобы люди могли приезжать не только вечером после работы, но кто-то мог бы приехать в 3 часа ночи, в 6 утра за приобретением каких-то товаров.
Также очевидно, что необходимо ставить тепловизоры. Тепловизоров нет в стране. И произвести их быстро мы не сумеем. Но их надо заказывать, и тепловизоры можно взять у армии.
У армии есть тепловизоры. И это тот самый случай, когда она должна поделиться ими с властями гражданскими и таким образом тоже соответствующие мероприятия проводить.
С транспортом тоже есть одна тема — это ситуация, когда мы не должны допустить паралича.
Работники хлебопекарен, врачи с медсестрами, и работники систем жизнеобеспечения должны иметь возможность доехать к себе на работу.
Но требуются еще и другие меры безопасности — средства индивидуальной защиты. И здесь мы видим действительно серьезный кризис. Почему он возник?
Любая система рассчитана на некое стандартное текущее потребление. Пандемия на то и пандемия, что это — случай, который охватывает неожиданно большое количество людей. Было 300 больных 1 марта, 25 тысяч, в 80 раз больше, через 2 недели.
Но быстро перестроить это сложно. Что является здесь препятствием? В России приняты правильные антикоррупционные законы по конкурсам. Это разумно, потому что не должно быть, когда чиновники решают что-то сами. Но сейчас не тот случай, у нас нет времени проводить конкурсы.
Если мы через конкурсную систему будем закупать дезинфицирующие растворы, санитайзеры, которые с растворами должны стоять на улицах, в собесах, поликлиниках и так далее, все остальные агрегаты, маски, перчатки одноразовые, аппараты искусственной вентиляции легких, будет уже поздно.
Нам теперь не до конкурсов. По конкурсам мы все это получим к июню месяцу в лучшем случае.
— Когда, может быть, уже и не нужны будут.
— Они будут нужны. Но ситуация, к сожалению, к этому времени будет выглядеть качественно другой. Поэтому я внес официально вместе с Сергеем Михайловичем Мироновым проект закона о том, что в случае, когда Всемирная организация здравоохранения объявляет пандемию (такое у нас бывает не каждый день), закупка медицинских изделий и лекарственных препаратов может осуществляться во внеконкурсном порядке.
Кроме того, мы видели Украину, где на границах конфисковывали забитые трейлеры с медицинскими повязками, масками, которые дельцы пытались переправлять куда-то в Польшу и так далее. У нас не хватает закона о конфискации.
Поэтому я внес поправку о том, чтобы у губернаторов, которым все-таки виднее, что у них происходит в регионах, возникло бы право проводить конфискацию медицинских изделий и аналогичных товаров у юридических лиц (не у граждан), компенсируя стоимость, исходя из обычных утвержденных правительством государственных расценок.
Это — экстраординарная ситуация, мы не можем ее рассматривать через обычные стандартные меры.
— Может быть, даже стоит вспомнить военный опыт? Во время Великой Отечественной войны мы эвакуировали свои заводы и налаживали очень быстро производство в Сибири.
— И мы наладили.
— Наладили, конечно. Сейчас когда у нас заместитель министра здравоохранения говорит с гордостью о том, что мы производим 1,5 миллиона медицинских защитных масок. А на небольшом Тайване производят 10 миллионов. О какой готовности нашей власти перевести экономику на защитные рельсы можно говорить?
— Я поэтому неслучайно сейчас сосредотачиваюсь на практических мероприятиях, которые должны быть сделаны. Я — вообще сторонник объявления режима ЧС, не для того, чтобы кого-то пугать.
Просто действующее законодательство без режима ЧС не позволяет нам решить две задачи:
Мы не про митинги говорим в данном случае. Их и так уже все запретили. Мы говорим про корпоративы, дни рождения, свадебные мероприятия и другие праздники. Можно перенести торжество на время, которое будет поспокойнее, чтобы потом не болеть, не страдать и не расстраиваться из-за этого.
В Южной Корее вспышка из-за чего произошла? Одна дамочка с респираторным острым вирусным заболеванием была помещена в больницу, где возникло подозрение. Но из больницы она ушла, пошла молиться в какую-то секту. В результате сразу же заболело 150 человек. Они заразили еще две тысячи. И так далее. А пошло все от одного инфицированного человека.
— Геометрическая прогрессия.
— Разумеется. Закрытое помещение опять же. Прямой контакт друг с другом и с различными вещами.
Беседовал Вадим Горшенин
Подготовил Юрий Кондратьев