Набирает силу дискуссия о существующей в России презумпции согласия на изъятие органов у умершего человека (для трансплантации). При этом очень многие настроены резко против того, чтобы становиться донорами после собственной смерти — они не уверены в чистоплотности медиков. Насколько обоснованы эти страхи? И как обстоят дела в российской трансплантологии? На эти вопросы Pravda. Ru ответил руководитель отделения трансплантации почки Российского научного центра хирургии им. Б. В. Петровского Михаил Каабак.
— Почему минздрав разрабатывает законопроект о донорстве органов?
— Конечно, российское законодательство нужно дополнить и улучшить. Минздрав начал разрабатывать новую редакцию закона по поручению Конституционного суда, который высказал свою позицию по поводу жалобы семьи погибшего донора.
В России действует презумпция согласия в соответствии с Законом о трансплантации от 1992 года.
Это означает, что каждый человек считается согласным с тем, чтобы его органы после смерти использовались для трансплантации, в том случае если он или его близкие родственники не заявили обратное. Российское законодательство в этой сфере нуждается в улучшении.
— Какое, на ваш взгляд, должно быть законодательство?
— В контексте трансплантации не существует идеального юридического решения. Яркий тому пример — всевозможные варианты построения законодательства цивилизованных стран. Потому что хорошего решения, которое бы всех устраивало, здесь быть не может.
Большая часть юристов считает, что общество не информировано о том, что органы могут изыматься у людей в больницах. Как правило люди про это не знают и не хотят знать.
Каким способом решить эту проблему? Много обсуждалось абсурдных идей, включая то, что каждому пациенту, поступающему в отделение реанимации, сообщать о том, что здесь могут:
По здравому размышлению решили, что все-таки этого не нужно делать. Но каким-то образом изменить законодательство и улучшить его все-таки нужно.
Главное, что делает новый закон — обязывает врачей сообщить о смерти пациента до того, как начнется изъятие органов.
И второе, что еще важнее, прописывается создание информационной системы, которая позволит регистрировать волеизъявление граждан в отношении использования их органов после смерти.
Хотя, как показывает практика других стран, вопросами посмертного донорства интересуется минимальное количество населения. Никак не скажешь, что большая часть людей хочет высказаться по этому поводу. Большинству все равно, что с их телом будет после смерти.
— Недавно обнародованы результаты опроса ВЦИОМ. Наши соотечественники высказались резко против изъятия органов. Многие беспокоятся о том, что если они попадут в больницу в результате катастрофы, то положение о презумпции согласия может ускорить их смерть.
— Я с этим опросом не знаком. Центр Левады обращается к этой теме приблизительно два раза в год. И в опросах Левады количество людей, которые не хотят донорами и хотят быть донорами, приблизительно одинаковое.
В этой связи нам не следует выстраивать закон, учитывая интересы только одной группы. Нужно учитывать интересы всех.
Новый закон, который сейчас обсуждается и в очередной раз внесен в Государственную думу создает прекрасные возможности защитить себя от возможного использования органов после смерти посредством регистрации своего негативного волеизъявления.
— Насколько строго связан врач этически и юридически? Можно ли трансплантологию органов коммерциализировать?
— Не очень понятно, где здесь может быть простор для коммерции. В Москве действует алгоритм распределения органов, построенный на продолжительности ожидания.
Сделать пересадку чего бы то ни было человеку, который ожидает трансплантацию несколько месяцев, не то что затруднительно, а просто невозможно.
Формируется лист ожидания, в который вносятся люди, нуждающиеся в замене какого-либо органа.
— А база потенциальных доноров есть?
— Ее просто не может быть. Потенциальные доноры — это люди, которые вчера или позавчера, а может быть, сегодня получили тяжелые повреждения головного мозга в результате:
— Это — посмертные доноры. А живые доноры могут быть?
— Живые люди в соответствии с российским законодательством могут стать донорами только для своих генетических родственников. Из этих людей, которые нуждаются в пересадке какого-то органа, формируется список, который аккумулируется в едином центре.
Этот центр выбирает того человека, кому нужно пересадить изъятые у донора органы в соответствии с множеством признаков, главный из которых — продолжительность ожидания.
Поэтому я не понимаю, как это можно коммерциализировать.
— Периодически появляются страшные слухи, что существует черный рынок трансплантации.
— Развеять слухи невозможно. Какое-то мнение существует в головах у людей всегда. Когда я говорю, что черного рынка трансплантации в России не существует, то обычно в это никто не верит. Тем не менее его действительно не существует.
— А почему не может существовать черного рынка?
— Давайте сейчас детализируем человеческие страхи. Вы сейчас говорите об изъятии органов у живых людей за какую-то плату?
— Или их убийства, я извиняюсь, не дай Бог, конечно.
— Убийство намного более рационально, чем изъятие у живых, я с вами согласен:
Но я не очень понимаю, для чего это делать. Существует понятие иммунологической совместимости, начиная от группы крови.
Важна совместимость и по некоторым другим биологическим маркерам, которые широкой публики не знакомы. Чем больше совместимость, тем лучше результат. Хотя современные медикаменты позволяют требования к совместимости сводить к минимуму.
— На каком уровне развития сейчас российская трансплантология? И какие проблемы тормозят ее развитие?
— В целом уровень — нормальный, соответствующий мировому. Но российское профессиональное сообщество мало уделяет внимание вопросам коммуникаций с обществом. Мне хочется, чтобы у людей была информация, в том числе статистическая, о движении в листах ожидания.
Хотелось бы, чтобы у людей были сведения о продолжительности и качестве жизни людей после пересадки органов. Таких сведений сейчас в России нет ни у кого — ни только у общественности, но даже у регуляторов, включая министерство здравоохранения.
Предпосылки для того, чтобы донорство в России развивалось, есть, потому что современное развитие имеет направленность не рациональную, а гуманистическую. А ничего рационального в трансплантологии нет.
Гораздо более эффективно для сохранения жизни российских граждан, например, навести порядок на дорогах, чем заниматься трансплантологией. Это очень затратно, операции дорогостоящие, это не так уж и эффективно, как некоторые товарищи хотят показать.
— Когда наука разовьется до такой степени, что в донорских органах уже не будет необходимости, а можно будет заменять больные человеческие органы искусственными?
— В известной степени это уже произошло. Это даже и массово уже есть.
Например, пересаживают почки нуждающимся людям, которые находятся на диализе. Используется тот или иной вид искусственной почки.
Большая часть пациентов вполне удовлетворена качеством своей жизни на искусственной почке и не стремится делать трансплантацию.
Но это не подходит детям. Они не могут нормально расти и развиваться на искусственной почке. Но детей, находящихся на диализе, крайне мало. Большая часть — взрослые.
Техника замещения почечной функции достаточно хорошо развивается и сейчас уже настолько хороша, что большинству людей достаточно искусственной почки. Минусы, конечно, еще есть, но технология постоянно совершенствуется.
Простая аналогия — какие были мобильные телефоны 10 лет назад и какими стали сейчас. Это — вопросы техники. То же самое происходит и с искусственными почками.
С искусственным сердцем — похожая ситуация. Человек может жить с искусственным сердцем даже ни один месяц и даже ни один год, но это — достаточно громоздкое устройство, к которому он привязан. Он не может быть свободным. С искусственной печенью такого, к сожалению, нет. С ней — все намного сложнее.
Медицина развивается не только в области трансплантологии. Есть прогресс в лечении болезни сердца. Таким образом, снижается потребность в трансплантации сердца. И качественные способы лечения абсолютно необходимы людям, которым нужна пересадка печени, потому что эффективного технического способа замены функций печени пока не существует.
Желаю всем здоровья, никогда не болеть и не нуждаться в трансплантации, а также желаю не жадничать и не зажимать свои органы после смерти. Уж на том свете они вам точно не нужны.
Читайте также: