Реформа уникальной системы советского здравоохранения проходит очень непросто. К примеру, всегда ли оправданы укрупнения медучреждений за счет ликвидации районных и сельских больниц и клиник? Но нет и смысла оснащать супероборудованием небольшую больницу в глубинке, где может не быть профильного специалиста. Как найти оптимальный вариант?
На днях губернатор Ленинградской области Александр Дрозденко, посетивший Всеволожскую больницу, рассказал о планах проведения медицинской реформы на вверенной ему территории. По словам Дрозденко, в регионе будет образовано пять медицинских округов, с хорошо оснащенными оборудованием и специалистами лечебными учреждениями. Всеволожский центр в этом смысле можно назвать первенцем. В течение ближайших двух лет должно быть построено еще три: в Тосно, Кингисеппе и Пикалево.
Конечно, реформа медицинской отрасли только Ленинградской областью не ограничивается. Реформа в большей или меньшей степени проходит по всей России. В чем ее суть и для чего она нужна? Если в двух словах, то для повышения качества оказываемой медицинской помощи, доведения ее до уровня лучших мировых стандартов.
Последнее ни в коем случае не означает, что российская медицина изначально находилась в каком-то особо убогом состоянии. Наоборот, она как полноправная наследница медицины советской во многом обогнала системы здравоохранения самых развитых стран.
Возьмем, например, возможность для заболевшего человека обратиться к специалисту нужного профиля. Для россиянина это обычно доступно в самой захолустной районной больнице, если, конечно, врачебные штаты там полностью заполнены. Заболело ухо — идешь к ЛОРу, глаза — к окулисту, живот — к хирургу, деток ведешь к педиатру.
Читайте также: "Тришкин кафтан" российской медицины
А вот на благословенном Западе, на который буквально молятся прозападно настроенные либералы, попасть с улицы можно разве что к семейному врачу. Да и то не всегда. Скажем, в Великобритании пациента сначала осматривает медсестра, решающая — нужен ли ему немедленный врачебный осмотр или можно придти завтра, когда подойдет общая очередь.
Но вот англичанину повезло, и он попал к врачу общей практики. Последнему для уточнения диагноза может потребоваться анализы крови, УЗИ, ретген-обследование. Но ничего этого в амбулатории семейного доктора нет в принципе! И для самых элементарных в российской поликлинике обследований вышеуказанному англичанину придется ехать в госпиталь. И тоже ждать своей очереди, иногда до двух недель. За которые небольшая хворь пройдет сама, ну, а серьезная…
Впрочем, теоретически тяжелобольных должны обслуживать вне очереди. Пусть даже тяжесть их состояния оценивает средний медперсонал. Но, вообще, и английские СМИ нередко пишут о пациентах, умерших на приемном покое до осмотра врачом, имея в кармане справку о необходимости срочной медпомощи.
С узкими специалистами на Западе еще хуже. Очереди к невропатологу, скажем в Израиле, можно ждать до ста дней. А в той же Англии треть пациентов со злокачественными опухолями погибают не из-за того, что им не могут сделать операцию, просто к онкологу они попадают уже тогда, когда опухоль становится неоперабельной. Между тем, обычный семейный врач, да еще без нужного оборудования, заподозрить опасную болезнь часто просто не в состоянии.
Вышеуказанных недостатков российская медицина лишена. Но свои изъяны есть и у нашей медицины. Главным образом это недостаточное использование современных медицинских технологий, особенно в провинциальных медучреждениях. Что происходит по двум причинам. Первая, невозможно поставить в каждую больницу современный МРТ-томограф, аппаратуру для исследования сосудов и прочее очень дорогое оборудования. Но на это не хватает денег в бюджетах и самых богатых государств мира.
Читайте также: Бесплатной медицины у россиян не будет?
Вторая, для работы на всем этом оборудовании необходимы не только курсы в Институте усовершенствования врачей, но и постоянная повседневная практика. Потому в России порой и возникают парадоксальные ситуации, когда дорогое оборудование привозят в глубинку, но работать на нем просто некому, там и обычных-то клиниках докторов не хватает, откуда ж еще и хороших диагностов взять?
Последнее, кстати, касается не только методов исследования, но и любой другой врачебной работы. В крупной больнице хирург может делать несколько операций ежедневно, включая самые сложные. А в небольшой районной больничке и аппендицит-то попадается порой раз в неделю. Многие ли захотят поспособствовать получению практики такому доктору, попав ему в руки, скажем, с камнями в желчном пузыре, если последний раз он видел проведение этой операции несколько лет назад и то на курсах?
В принципе, и в советское время самые сложные пациенты направлялись в областные центры, в хорошо оборудованные больницы. Но как быть жителю той же Ленинградской области, если ему посчастливилось проживать на краю региона, километрах так в трехстах от северной столицы?
Вот поэтому-то для самых сложных и современных методик лечения и диагностики и было решено создавать, так сказать, промежуточные медицинские центры. Более приближенные к больницам в провинции, но почти не уступающие по уровню оснащения областным и крупным городским больницам, а также центрам федерального значения.
Собственно, Всеволожская больница в этом смысле больше исключение, чем правило. Ведь находится этот город всего в 7 км от Санкт-Петербурга, приписанные к этому округу пациенты без особых проблем могли бы доехать и в областное лечебное заведение. Но, по всей видимости, при организации указанного центра бралось во внимание прежде всего обеспечение квалифицированными медицинскими кадрами. Ведь за 7 км в пригород Петербурга могут без труда ездить на работу и опытные доктора городских больниц. Получится со Всеволожском — постепенно будут набирать кадры и для других региональных центров.
Читайте также: За бесплатную медицину придется доплатить
Есть ли у вышеописанного принципа медицинской реформы другая сторона медали? Увы, не без этого. Минздравом вот уже несколько лет взят курс на постепенное ограничение штатов и функций небольших сельских больниц. В них закрывают стационары, где больные могли проходить круглосуточный курс лечения под присмотром медсестры, санитарки, и, нередко, дежурного врача — оставляя там лишь амбулатории и дневные стационары. А тем, кому нужен стационар обычный, тем приходится ехать в ЦРБ.
Но важно заметить, районные больницы в ходе реформы почти не трогают. За исключением, разве что постепенного переноса отдельных видов медицинской помощи в зону ответственности региональных центров. Это особенно ярко видно в сравнении с опытом украинской медицинской реформы, в ходе которой власти тупо закрывали три из четырех райбольниц, чтобы на базе одной из них создать госпиталь, аналог российских медцентров.
В итоге целые районы фактически лишались мало-мальски квалифицированной медпомощи (там оставались лишь семейные врачи), людям приходилось ездить за ней за три-девять земель. Да еще и кадров в новообразованные госпитали набрать было сложно из-за финансово-жилищных проблем. В итоге реформу Киев по-тихому заморозил, подсчитав, что денег на нее потребуется больше, чем удастся сэкономить на "оптимизированных" больницах и медработниках.
Впрочем, проблемы с тем, как добраться жителям глубинки до вновь организованных медцентров, есть и в России. Недаром слова Гоголя о том, что "главная проблема страны — это дураки и дороги" стали афоризмом. Довезти тяжелобольного до лечебного учреждения по разбитым трассам порой не только сложно и долго, но и опасно для человека.
Особенно часто возникают нарекания на централизацию службы родовспоможения. Когда "Скорая" вынуждена из-за колдобин двигаться с "черепашьей скоростью", бедные женщины порой рожают прямо в машине. Хорошо, что фельдшера и врачи неотложки умеют принимать роды. Но, наверное, при таком раскладе их лучше было бы обеспечить хотя бы в помещении, пусть и сельской больницы? В конце концов, в годы СССР были даже колхозные родильные дома, обеспеченные максимум медсестрой-акушеркой. И это никого не удивляло, а многим женщинам спасало жизнь.
Однако вопрос тут не столь однозначен, как кажется. Роды в карете "Скорой помощи", конечно, ЧП. Но и смертность при родах матери или ребенка ныне считается, куда большим ЧП, нежели в послевоенные годы, когда на одну россиянку приходилось по 4-5 детей, а не 1,7, как сейчас. И то прежде всего благодаря высокой рождаемости на Северном Кавказе.
Между тем, смертность и просто осложнения намного чаще отмечается в роддомах даже обычных районных больниц, не говоря уже о больницах участковых. Просто такие случаи обычно не выходят за рамки медицинских совещаний. А вот о случаях родов в машине, которая отвозит роженицу в мощный перинатальный центр с опытными специалистами и современным оборудованием, на форумах и в СМИ узнают сразу.
Читайте также: "Эффективное" умирание российской медицины
Не работает уже старая советская система должным образом. Возьмем такой пример. Молодой парень упал, ударился головой, получил тяжелую черепно-мозговую травму. Без сознания его привезли в сельскую или даже районную больницу. Везти его за 300 км в область нельзя: от толчков на дороге у больного возрастет отек мозга, наступит неизбежная смерть.
Вызвать нейрохирурга из области? Можно, для этого есть санавиация, пусть даже реально докторов-консультантов чаще привозят на обычных медавтомобилях. Но это в 50-е годы, что в крупных городах, что в мелких больницах такие операции делались вслепую. Теперь же внутрь головы можно заглянуть с помощью того же магнито-резонансного томографа. Посмотреть, есть ли там гематома или ее нет вообще, и у больного просто тяжелый ушиб мозга, который в оперативном лечении не нуждается. Только ж МРТ в каждую райбольницу не поставишь, дорого.
А ценой ошибки может быть и совсем не обязательная без ненужной операции инвалидность пациента, и даже его потеря. Особенно, с учетом того, что в мелких больницах чаще всего нет даже круглосуточной реанимации. Понятно, что это влечет за собой высокую смертность тяжелых послеоперационных больных. Тем более, что сделавший операцию нейрохирург уедет обратно, а хирург простой заменить его сможет далеко не всегда.
При наличии же более близкорасположенного регионального медцентра людей с такой патологией можно довести живыми для современной диагностики и операции — в реанимационном автомобиле с опытной бригадой реаниматологов.
В общем, в ходе проводимой в России медицинской реформы есть и свои достижения и свои недостатки. Тем не менее, важно уже то, что организация новых медцентров планируются не вместо существующей сети районных больниц, а вместе с ними. В дополнение и улучшение просуществовавшей вот уже почти 90 лет уникальной в мировой практике системы здравоохранения, автором которой был глава Наркомздрава СССР Николай Семашко.