Беседа с епископом Новосибирским и Всея Сибири старообрядческой митрополии Силуяном.
В представлениях о старообрядчестве до сих пор сохраняется миф, характеризующий ревнителей древней веры, как сектантов и еретиков. Путаница в мнениях о расколе наблюдается даже среди самих приверженцев старой веры. Многие пытались разорбраться в этом вопросе. Правдолюбцев на Руси всегда хватало, есть они и сейчас. Наша задача — познакомить читателей с богатым историческим, философски — богословским, литературным наследием сторонников сохранения и возрождения древлеправославной веры.
Русский историк Н. И. Костомаров писал о старообрядчестве, как о "крупном явлении умственного прогресса, которое отличалось любовью к прениям и исканием ответов на свои духовные запросы". Мысли, убеждения, религиозное подвижничество старообрядцев особенно важны для нас сейчас. Говоря о нынешнем возвращении к православию, мы должны знать о тех шагах навстречу, которые сделаны за последние 300 лет для преодоления раскола и обретения истинной веры.
Предлагаем Вашему вниманию беседу иркутского писателя Юрия Балкова с епископом Новосибирским и Всея Сибири старообрядческой митрополии Силуяном.
- В Бурятии, Ваше преосвященство, до сих пор существуют скрытные старообрядческие общины. Вы не встречались с уставщиками — их руководителями?
— А они семейские?
- Да, беплокриницкого согласия, их еще называют "австрийцами". К ним очень трудно попасть. В свое время я, благодаря помощи одного старообрядца, встречался с уставщиком тарбагатайской общины дедом Стефаном и уставщиком куйтунской общины дедом Левоном. Им тогда было за сто лет, но выглядели они очень хорошо. Память удивительная, и дед Левон и дед Стефан могли наизусть прочитать любой отрывок из Библии или Псалтири. И в тоже время не знали, что такое телевизор и радио.
Дед Левон, услышав свой голос на диктофонной пленке, сильно удивился, спросил: "А как я мог залезть, паря, в такую маленькую машинку?"
Чуть позже я побывал на богослужении в молитвенном доме старообрядцев города Улан-Удэ. Там уставщиком был дед Иван. И опять меня поразило, как прихожане, а самому молодому было далеко за семьдесят, выдерживают службу. Кстати, и литургия, и всенощная у старообрядцев гораздо дольше, чем у нас, крещенных по новому уставу.
— К сожалению, встретиться с уставщиками не удалось. Все они принадлежат к беспоповцам. Корни этого явления уходят в 17-й век, во времена раскола.
В Улан-Удэ есть очень большой архив по старообрядчеству, где можно найти документы, содержащие сведения о религиозных диспутах нашей Церкви с беспоповцами и беглопоповцами.
Говоря о старом обряде, вожди сопротивления патриарху Никону и епископату на самом деле вели своих последователей не обратно к древне-московской вере, а к вере новой, вере, основанной на желании более горячей, более активной и более целостной религиозной жизни, чем та, которую они находили в своих приходах и обителях.
Чисто духовные побуждения поставили Неронова и Аввакума, Никиту Пустосвята и Досифея в ряды противников церковной иерархии и ее новшеств, и уж, конечно, прежде всего, эти религиозные побуждения легли в основу проповеди "лесных старцев" Капитона и Вавилы и самосжигании дьякона Игнатия, инока Геннадия и иже с ними проповедовавших…
Боголюбцы, начавшие свою проповедь уже в тридцатых годах семнадцатого века и давшие первых вождей тому движению, из которого развивалось пововщинское старообрядчество, с самого начала настаивали на усилении духовной жизни духовенства и паствы, церкви и государства. Мечты о третьем Риме породили в их душах чувство ответственности за русское, последнее в мире, как они думали, чистое православие. Борьба западных вероисповеданий в Польше и Оттоманской империи усугубила их опасения и испугала угрозой победы уже, как казалось им, торжествующего на Западе антихриста.
Совсем другие причины привели к расхождению с церковью то движение лесных старцев, которое в последнюю четверть семнадцатого века стало оформляться в беспоповщину.
Если боголюбцы верили в возможность спасения "мира" и в "миру" и хотели превратить наше Отечество в подлинно Святую Русь, в настоящий Третий Рим, то лесные старцы считали мир уже обреченным. Поэтому они хотели увести своих последователей, которые в их глазах были последними верными представителями восточного христианства, из этого мира в пустыню, в вечный пост и, наконец, в пламя огнепального причастия.
В этих двух течениях сказались две вечные стороны христианства; радостная, столь хорошо ощутимая русской душой в пасхальных службах и мрачная, пессимистическая, нередко характерная для раннего ближневосточного монашества. Эти пессимисты видели перед собой не воскресение Христово и искупление им грехов мира, а картину страстей Господних, мук Его учеников, преследования Его последователей, аскетизм египетских и сирийских монахов, опасности искушения и погибели души.
Вот в чем причина скрытности беспоповских старообрядческих общин в Бурятии.
- Как у Вас складываются отношения с московской Патриархией Русской Православной Церкви?
— Мы идем параллельно. Они ориентируются на нас и уже корректируют свои упущения. Кресты уже не как украшения, они должны быть просто осьмиконечными, без завитков. В иконе началось возрождение к древнерусскому письму. Тоже касается и церковного пения.
- У старообрядцев ноты называются крюками.
— Это от греков. Церковное пение пришло к нам вместе с верой. Когда хор поет в унисон, просто диву даешься, какие божественные мелодии.
До-ре-ми-фа-соль-ля-си — это итальянские гаммы, светские, а ут-ре-ми-фа-соль-ля — уже греческие, византийского образца, чисто духовные. Очень много полутонов в разных местах.
- Старообрядчество представляется мне неиссякаемым источником духовности и культуры. Самое примечательное, что среди них не было бедных, а мы еще говорим, что духовность вторична по отношению к экономике. Опираясь на опыт старообрядцев, можно выйти на совершенно иные пути развития. И это будет свой, русский путь, выверенный временем, не зависимый ни от западноевропейского, ни от американского, который нам сейчас усиленно навязывают.
— То и грустно, что правители наши поддаются соблазну. А ведь народ наш, в том числе и старообрядцы, накопил гигантский опыт.
Старообрядцы выживали даже там, где, казалось, выжить невозможно.
В Читинской области есть село Доно. Его основали казаки, выходцы с Дона.
После Гражданской войны жители села ушли за кордон, в Трехречье, где к тому времени осело много казаков. Они вели сельское хозяйство столь успешно, что даже китайцы — великие труженики и огородники, — ездили к ним учиться.
Во время культурной революции в Китае староверы во главе со священником Томско-Алтайской епархии о. Иваном (Щадриным) частью ушли в Австралию, частью на Аляску и в Аргентину.
Они прибыли туда, не зная языка, и первое время общались с местными жителями одними жестами.
Я бывал на Аляске и в Австралии. Сейчас старообрядцы живут крепко, а сначала им было очень тяжело.
В Австралии они занимаются строительством сборных домиков и слывут большими мастерами. Я служил там два года. Поселения старообрядцев располагаются, в основном, вокруг Сиднея.
На Аляске старообрядцы — строители рыболовецких судов. У них есть свои ангары, зимой они строят, а летом уходят на своих судах в море, занимаясь промышленным ловом рыбы.
В Аргентине и Уругвае старообрядцы — большие землевладельцы. У них там много наемных рабочих.
Таким образом, старообрядчество распространилось повсюду. И везде Господь не оставляет нас своей милостью.
- Спаси Господи, Ваше преосвященство, за интересную содержательную беседу.
— Храни Вас Господь. Успехов журналу "Новая книга России" и вспомошествования во всех ваших делах.
Беседу провел Юрий Балков