Сколько существует христианство, столько и монашество. Да, святой апостол Павел не носил параман и клобук и не жил в обители, но, добровольно оставив все блага "правящей" секты фарисеев, служил Богу в целомудрии, послушании и нестяжании. Иноческий, пустыннический образ жизни вел святой пророк, предтеча и креститель Господень Иоанн. По их стопам ко спасению шли иеромонахи и пустынники многих веков…
Ответить на вопрос, что такое монашеский подвиг, наверное, до конца не удавалось никому, кто не несет его достойно сам. Ведь не зря говорится, что монах — тайна Христова. Но весь мир ощутил на себе, как молитва святых угодников, сделавших себя чуждыми страстям и порокам, может помочь даже самому падшему и заблудшему человеку. Монашество поднимало из грязи там, где все остальное было бессильно. В свое время его принимали и маньяк-убийца, и одна известнейшая александрийская блудница — благодаря этому в православных святках есть имена преподобного Моисея Мурина и преподобной Марии Египетской.
Во времена святителя Иоанна Златоуста монашество в приближенном к современному виде еще не было широко распространено в христианском мире, и по этой причине многими, в том числе христианами, не понималось и даже преследовалось. Вспомним хотя бы знаменитое "Слово к верующему отцу", где владыка Иоанн обращается как раз к такому человеку: "Научим теперь и верующего отца, что не должно враждовать против тех, которые привлекают сына его к богоугодному…". Но и тогда происходили чудеса, доказывающие то, что монашеский постриг — настоящее спасение грешных душ.
Один из таких случаев описан в самой, наверное, совершенной книге, когда-либо написанной об иноческом пути — "Лествице" Иоанна Синайского. Тот, на ком общество давным-давно поставило крест, пришел ко святому отцу и попросил принять его на пожизненное покаяние в обитель, в ответ на что игумен сказал, что он прежде должен исповедовать свои грехи публично. И вот что произошло после этого: "Некоторые из братии влекли его и слегка ударяли; руки были у него связаны назади, он был одет в волосяное вретище и голова его была посыпана пеплом, так что от одного этого зрелища все ужаснулись и воскликнули с плачем; ибо никто не знал, что все это значит. Потом, когда он был близь святых дверей, священный оный и человеколюбивый судия воззвал к нему громким голосом: "Остановись, ибо ты недостоин войти сюда". Пораженный исшедшим к нему из алтаря гласом пастыря (ибо, как он после с клятвою уверял нас, ему казалось, что он слышит гром, а не голос человеческий), разбойник пал на землю, трепеща и весь потрясен быв страхом. Когда он, таким образом повергшись на землю, омочил помост слезами, тогда сей чудный врач, который всеми мерами устраивал его спасение и всем подавал образ спасения и действительного смирения, повелел ему объявлять пред всеми, подробно, все сделанные им беззакония: и он с трепетом исповедал один за другим все возмутительные для слуха грехи свои, не только плотские, по естеству и против естества сделанные с людьми и животными, но и чародеяния, и убийства, и другие злодеяния, которые не следует ни слышать, ни придавать писанию. Тотчас после сей исповеди пастырь повелел его постричь и причислить к братии".
Это не вполне в духе современных интеллигентов, считающих себя праведными, "имеющими Бога в душе", которые на подобное требование священника, скорее всего, возмутились бы и поехали из неугодного монастыря к более сговорчивому игумену. Но как раз такие послушные осужденники, как этот бывший убийца, искренней молитвой могли искупить любой грех, даже самый тяжкий.
"Вы скороходы Владыки Бога, и бег ваш не по земле, но от земли до неба; зрители не люди, а сонмы Ангелов и Святых; раздаятель венцев — Сам Господь, и венцы неувядаемы. Блаженны вы, что вступили в сие поприще состязания, приняв схиму", — писал монашествующим авва Дорофей. Настоящее монашество — это отречение своей воли под руководством опытного духовника, как Христос говорил Отцу: "…не Моя воля, но Твоя да будет" (Лк. 22:42). О таком подвижничестве говорит и старец Иосиф Ватопедский: "Настоящий послушник — это образ истинного первообраза, Господа нашего Иисуса Христа, Который был послушен Богу Отцу до смерти и даровал нам торжество Воскресения. "Дана Мне всякая власть" (Мф. 28:18), — открывает нам совершенный Послушник то, на что каждый послушник имеет право и получит в избытке, ибо не в меру дает Бог. Наследие это для нас — освящение и усыновление". Подобное послушание рождало многих великих святых.
Одним из них стал преподобный Никон — игумен Радонежский, чья память празднуется церковью 30 ноября по новому стилю. Этот Божий угодник был учеником и келейником преподобного Сергия Радонежского, "игумена всея Руси", но сподобился стать им далеко не сразу. Когда мальчишка из Юрьева-Польского, услышав о подвигах прп. Сергия, пришел к нему и попросил принять в число братии, Радонежский чудотворец послал его для испытания веры к своему ученику, Афанасию Высоцкому, также впоследствии прославленному в лике святых. Хотя отрок был чист душой и благочестив, ему требовался серьезный искус, чтобы утвердиться в своем выборе. И только после длительного служения братии, явившего искреннюю любовь будущего монаха, тщательного изучения Священного Писания и неотступных просьб о постриге, юноша был принят в монашеский чин, а впоследствии стал и священником, настоятелем монастыря, позже — отшельником. Преподобный Никон Радонежский прославился тем, что именно молитвами и трудами этого подвижника монастырь, основанный его духовником, возродился после нашествия на Русь хана Едигея. Эту весть Господь передал Никону через посланных к нему вместе с преподобным Сергием святителей Алексия и Петра Московских, чем показал Свое благоволение к наставнику радонежских монахов.
"Пойди, душе моя, туда, где тебе уготовано пребывать, пойди с радостию: Христос зовет тебя", — такими были последние слова отца Никона, когда он после многотрудной и богоугодной жизни отходил ко Христу. Батюшка разделил свое вечное блаженство в обители преподобных и с любимым духовным отцом, и с теми святыми, которые спаслись через святой ангельский чин от страшных грехов. Ведь у Бога нет лицеприятия — он примет к себе всех, кто только будет служить ему в правде и преподобии.
Читайте также:
Отец Парамон: каждый христианин — монах
Россияне одобряют уход в монашество