Великая Княжна Татьяна Николаевна носила имя святой мученицы Татьяны, которая при жизни исполняла служение диакониссы, то есть "принадлежала к тому чину церковному, который нес, как бы мы теперь сказали, активное социальное служение среди больных, заключенных в тюрьмах, среди тех, кто беден и скуден в этом мире" (священник Максим Козлов). И в этом отношении вторая дочь императора Николая по праву носила свое имя — она так же, как и ее Небесная покровительница, была открыта обществу, и готова была активно работать на благо подданных своего отца. При этом она оставалась истинной царской дочерью.
"Направо от меня сидит Великая Татьяна Николаевна. Она Великая Княжна с головы до ног, так она аристократична и царственна. Лицо ее матово-бледно; только чуть-чуть розовеют щеки, точно из-под ее тонкой кожи пробирается розовый атлас. Профиль ее безупречно красив, он словно выточен из мрамора резцом большого художника. Своеобразность и оригинальность придают ее лицу далеко расставленные друг от друга глаза.
Ей больше, чем сестрам, идет косынка сестры милосердия и красный крест на груди. Она реже смеется, чем сестры. Лицо ее иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты она похожа на мать. На бледных чертах ее лица следы напряженной мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что она какая-то особенная, иная, чем сестры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в ней свой целый замкнутый и своеобразный мир", — писала фрейлина императрицы Александы Федоровны, С. Я. Офросимова.
Баронесса С. К. Буксгевден: "Татьяна Николаевна, по-моему, была самая хорошенькая. Она была выше матери, но такая тоненькая и так хорошо сложена, что высокий рост не был ей помехой. У нее были красивые, правильные черты лица, она была похожа на своих Царственных красавиц-родственниц, чьи фамильные портреты украшали дворец. Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными светло-карими глазами, это придавало ее взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало ее характеру. В ней была смесь искренности, прямолинейности и упорства, склонности к поэзии и абстрактным идеям… Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во Дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами Семьи. У нее был практический ум Императрицы и детальный подход ко всему".
А. А. Вырубова, подруга государыни: "Татьяна Николаевна была в мать — худенькая и высокая. Она редко шалила, и сдержанностью и манерами напоминала Государыню. Она всегда останавливала сестер, напоминала волю матери, отчего они постоянно называли ее "гувернанткой"… Мне также казалось, что Татьяна Николаевна была очень популярна: все ее любили — и домашние, и учителя, и в лазаретах. Она была самая общительная и хотела иметь подруг".
П. Жильяр, воспитатель царских детей: "Татьяна Николаевна от природы скорее сдержанная, обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра. Она была также менее даровита, но искупала этот недостаток большой последовательностью и ревностью характера. Она была очень красива, хотя не имела прелести Ольги Николаевны".
А. Мосолов, начальник канцелярии Министерства императорского двора: "Татьяна была выше, тоньше и стройнее сестры, лицо — более продолговатое, и вся фигура — породистее и аристократичнее, волосы — немного темнее, чем у старшей. На мой взгляд, Татьяна Николаевна была самой красивой из четырех сестер".
Если только Императрица делала разницу между дочерьми, то ее любимицей была Татьяна Николаевна. Не то чтобы ее сестры любили мать меньше ее, но Татьяна Николаевна умела окружать ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать, что она не в духе. Своей красотой и природным уменьем держаться она в обществе затемняла сестру, которая как-то стушевывалась. Тем не менее сестры нежно любили друг друга; между ними было только полтора года разницы, что естественно их сближало.
Полковник Кобылинский вспоминал: "Когда Государь с Государыней уехали из Тобольска, никто как-то не замечал старшинства Ольги Николаевны. Что нужно, всегда шли к Татьяне: "Как Татьяна Николаевна". Эта была девушка вполне сложившегося характера прямой, честной и чистой натуры; в Ней отмечалась исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга. Она ведала, за болезнью Матери, распорядками в доме, заботилась об Алексее Николаевиче, и всегда сопровождала Государя на Его прогулках, если не было Долгорукова. Она была умная, развитая; любила хозяйничать, и в частности, вышивать и гладить белье".
А. Якимов, царский охранник: "Такая же, видать, как Царица, была Татьяна. У нее вид был такой же строгий и важный, как у матери. А остальные дочери Ольга, Мария и Анастасия важности никакой не имели".
Неудивительно, что сравнение Татьяны с великой княжной Ольгой нередко приводится в этих воспоминаниях. "Большая пара" была очень дружна, — все время вместе, — но, тем не менее, чем сильнее взрослели Великие Княжны, тем заметнее для всех становилось преобладание второй сестры. И если Ольгу Николаевну мы сравнивали с принцессой, то Татьяна, несомненно — королева.
Приведем письмо от 15 августа 1915 года: "Я все время молилась за вас обоих, дорогие, чтобы Бог помог вам в это ужасное время. Я просто не могу выразить, как я жалею вас, мои любимые. Мне так жаль, что я ничем не могу помочь… В такие минуты я жалею, что не родилась мужчиной. Благословляю вас, мои любимые. Спите хорошо. Много раз целую тебя и дорогого Папу… Ваша любящая и верная дочь, Татьяна".
Не сразу догадаешься, что эти строки принадлежат восемнадцатилетней девушке и обращены к родителям. В записке Татьяны к матери, датированной 1912 годом, тон почтительной послушной дочери мягко замещается теплой материнской интонацией. "Я надеюсь, что Аня (Вырубова — М. К.) будет мила с тобой и не будет тебя утомлять, и не будет входить, и тревожить тебя, если ты захочешь побыть одна. Пожалуйста, дорогая Мама, не бегай по комнатам, проверяя, все ли в порядке. Пошли Аню или Изу, иначе ты устанешь и тебе будет трудно будет принимать Тетю и Дядю. Я постараюсь, и на борту с офицерами буду вести себя как можно лучше. До свидания, до завтра. Миленькая, не беспокойся о Бэби. Я присмотрю за ним, и все будет в порядке", — так пишет матери девочка-подросток. Чувствуется рано определившийся цельный характер, хозяйственная сметка, практичность и деловитость. А за всем этим, если не забывать, кем написаны эти строки, — Романовская царская сила и воля.
Но и чисто женские таланты были присущи Татьяне Николаевне в большей степени, чем сестрам. Анна Вырубова писала, что, занимаясь рукоделием, Татьяна работала лучше других. У нее были очень ловкие руки, она шила себе и старшим сестрам блузы, вышивала, вязала и великолепно причесывала мать, когда девушки отлучались.
Татьяна — единственная, с кем в переписке Александра Феодоровна говорила о делах, о войне, даже о том, что мучало царицу лично — о распускаемой против нее клевете, обвиняющей ее в симпатии к Германии.
Когда началась Первая мировая война, великой княжне Татьяне исполнилось 17 лет. Через несколько недель после начала войны она выступила инициатором создания в России "Комитета Ея Императорского Высочества Великой Княжны Татианы Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий". Она была почетной председательницей этого Комитета, в который входили известные в России государственные и общественные деятели. Несмотря на свой юный возраст, девушка активно участвовала в деятельности Комитета Ее имени и входила во все его дела.
Общественная деятельность великих княжон приветствовалась и активно направлялась императрицей. Из письма государыни супругу от 20 сентября 1914 года: "В 4 ½ ч. Татьяна и я приняли Нейдгарда по делам ее Комитета — первое заседание состоятся в Зимнем Дворце в среду, после молебна, я опять не буду присутствовать. Полезно предоставлять девочкам работать самостоятельно, их притом ближе узнают, а они научатся приносить пользу".
Эту же мысль Ее Величество повторила в письме от 21 октября 1914: "О. и Т. сейчас в Ольгином комитете. Татьяна одна принимала Нейдгарда с его докладом, продлившимся целые полчаса. Это очень полезно для девочек. Они приучаются быть самостоятельными, и это их гораздо большему научит, так как приходится думать и говорить за себя, без моей постоянной помощи".
Письмо от 24 октября 1914 года: "Татьяна была на заседании в своем комитете, оно продолжалось 1 ½ часа. Она присоединилась к нам в моей Крестов. Общине, куда я с Ольгой заезжала после склада".
Также великая княжна Татьяна Николаевна самоотверженно отдавала все свои силы работе медицинской сестры.
С. Я. Офросимова: "Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только написать портрет Великой Княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию ее, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: "Вот сестра милосердия".
В госпитале Татьяна выполняла тяжелую работу. Вместе с матерью и, поначалу, со старшей сестрой Ольгой ассистировала при хирургических операциях, была, по воспоминаниям, при работе в госпитале серьезнее и сдержаннее сестер. Государыня то и дело сообщала мужу: "Татьяна заменит меня на перевязках", "предоставляю это дело Татьяне".
Т. Е. Мельник-Боткина (дочь лейб-медика Николая Второго Е. С.Боткина) вспоминала, что доктор Деревенко, "человек весьма требовательный по отношению к сестрам" говорил уже после революции, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру, как Татьяна Николаевна".
Она ездила в лазарет каждый день, даже в свои именины. Доктор Боткин поражался работоспособности императрицы и великих княжон, и рассказывал своей дочери о царевне Татьяне: "она, прежде чем ехать в лазарет, встает в семь часов утра, чтобы взять урок, потом они обе (мать и дочь — М. К.) едут на перевязки, потом завтрак, опять уроки, объезд лазаретов, а как наступит вечер, они сразу берутся за рукоделие или за чтение".
Видимо, Татьяне Николаевне не чужды были и наклонности амазонки. Александра Федоровна часто сообщала супругу, что Татьяна отправилась кататься верхом, тогда как другие девочки предпочли другие занятия: "…собираюсь покататься с 3 девочками, пока Татьяна ездит верхом".
Великая княжна Татьяна была шефом армейского уланского полка и считала себя уланом, причем гордилась тем, что родители ее — уланы: оба гвардейских уланских полка имели шефами императора и императрицу. "Уланы папа" и "уланы мама", — говорила она, делая ударение на последнем "а". Александра Федоровна писала мужу: "Татьяна в восторге, что ты видел ее полк и нашел его в полном порядке".
Отличие Татьяны от сестер, ее духовное старшинство проявлялось даже в мелочах. "Обе младшие и Ольга ворчат на погоду, — рассказывает в письме Александра Феодоровна, — всего 4 градуса, — они утверждают, будто видно дыхание, — поэтому они играют в мяч, чтоб согреться, или играют на рояле, — Татьяна спокойно шьет".
Будучи натурой уравновешенной, практического склада, вторая великая княжна была склонна к конкретным делам благотворительности. Баронесса Буксгевден вспоминала про Ольгу Николаевну, что та "была щедра и немедленно отзывалась на любую просьбу. От нее часто слышали: "Ой, надо помочь бедняжке такому-то или такой-то, я как-то должна это сделать". Ее сестра Татьяна была склонна более оказывать помощь практическую, она спрашивала имена нуждающихся, подробности, записывала все, и спустя некоторое время оказывала конкретную помощь просителю, чувствуя себя обязанной сделать это".
Тот "замкнутый и своеобразный мир", который чувствовали в спокойной и сдержанной натуре царевны Татьяны близкие люди, так и остался не раскрытым до конца. Лишь в письмах, дневниках, воспоминаниях можем мы уловить отголоски этого удивительного мира…
Читайте также:
Ольга, Татьяна, Анастасия и Мария Романовы воплотили...
Современные Романовы почти утратили связь с Россией
Какой была Ольга Романова, дочь царя Николая?