Христианство и война. Пожалуй, одна из наиболее противоречивых тем, имеющая ряд диаметрально противоположных толкований. Споры о том, можно или нельзя христианам убивать врагов Отечества, допустимо ли брать в руки оружие, позволительно ли силой защищать правое дело, ведутся давным-давно. Что же говорит на эту тему Священное Писание и традиция?
Пацифисты, например, абсолютизируют не только евангельское "бьют по одной щеке — подставь другую", но даже и библейское "не убий" — тем самым отказывая воинской службе хоть в каком-то оправдании и в упор не замечая очевидных несоответствий своей позиции. Ведь глагол, употребленный в Десяти Заповедях, означал запрет лишь на "частное" убийство — но Ветхий Завет в целом никоим образом не запрещал (и даже поощрял) убийства на войне и казни преступников. А армейские образы заняли весьма заметное место уже в Апостольских Посланиях, составляющих самую объемную часть Нового Завета.
Например, "итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие". (Еф.6:14-17)
Или "Итак переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа. Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику. Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться". (2Тим2:3-5)
Правда, в первом процитированном отрывке апостол Павел подчеркивает: "Наша брань не против плоти и крови — а против духов злобы поднебесных". Но, не призывая прямо христиан брать в руки оружие, тот же апостол в послании к Римлянам так характеризует деятельность представителей власти: "ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое". Так что заслуженное возмездие за зло вполне может быть не просто попущением, но исполнением Воли Божьей.
В другую крайность впадают сторонники своего рода "ветхозаветного уклона" в христианстве. Которых особенно умиляют и кровавые расправы над врагами Божьими в доевангельских книгах Священного Писания, и ослепление Павлом волхва Вариисуса, и особенно знамение креста императору Константину Великому с надписью "сим побеждай" — из которого выводится не просто допустимость, а желательность силовых методов. А как быть с "любите врагов ваших"? Да очень просто — на этот счет появилась удобная модификация слова Спасителя: "Люби своих личных врагов — но ненавидь врагов Бога и Церкви".
На самом деле, Христос, который, кстати, и является единственным и вечным главой Церкви, в отличие от сменяющихся патриархов, действительно любит всех — "желая всем спастись и в разум истины придти" (1Тим 2:4). И поэтому в своей земной жизни Он запретил апостолам "свести огонь с неба" на неуверовавших самарян, сказав ученикам: "не знаете, какого Вы духа — Сын человеческий пришел не губить, но спасать". Вообще убить врага гораздо легче, чем вспомнить, что у него тот же Небесный Отец, что и у тебя, в силу чего вы — братья. А уж зажить с бывшим врагом действительно по-братски — так вообще архитрудно.
И спасти души человеческие от главного зла — греха с помощью оружия невозможно. Поэтому не стал Христос въезжать в Иерусалим на белом коне, как подобало уважающему себя триумфатору-военачальнику. Не стал и возглавлять, в общем-то, справедливую по земным меркам, освободительную борьбу иудеев против римлян. Потому что от внешнего порабощения освободиться легче, чем от сонма страстей, в плену которых люди находятся в рабстве почище того, что может учинить самый жестокий властелин. И не стал Спаситель призывать "12 легионов ангелов", могущих в мгновение ока не то, что снять Его с креста, но просто не допустить ареста, заодно испепелив и римлян, и первосвященников, и коварных фарисеев вместе взятых.
Но еще до Распятия Господь признавал объективность существования двух разных "царств", сфер бытия — призывая "отдавать Богу богово — а кесарю кесарево". Лучше всего, конечно, тем, кто полностью посвятил свою жизнь Творцу. Несколько раз в году, например, Церковь чтит память преподобных отцов разных египетских, синайских, палестинских и других обителей. До конца исполнивших заповедь Христа — и относительно "другой щеки", и об "отдаче с рубашкой и верхней одежды". Но — все равно убитых жестокими варварами, не могущими поверить в нестяжательность этих "граждан неба". А потому и подвергших их сначала мучительным пыткам в надежде узнать, где спрятаны несуществующие сокровища — а потом и безжалостной казни. А ведь иноки могли бы уйти под защиту городских стен, спасти свои жизни. Но не стали, положившись на Господа. Потому и почитаются по сейденьвчинемучеников—хотяформальноихубийцыинетребовалиотреченияотХриста,ихинтересовалитолькоденьги и ценности.
Но не всем христианам предназначен пусть спасения в уходе от мира. Кто-то должен в нем и оставаться — преображая его излучаемым внемирным светом евангельской правды и любви. Но при этом, увы, и отдавая свою неизбежную "дань кесарю". В том числе, и военной службой. А иначе и нельзя! Можно по зову сердца стать мучеником самому, но нельзя принудительно тащить на мученичество других. А часто и собственное вроде бы формальное мученичество оборачивается соучастием в мучительстве своих ближних. Ну чем бы закончилось массовое фактическое самоубийство призванных в Красную Армию верующих, если бы они вместо отпора фашистским оккупантам подставились под их пули? Разве что рабством для всех их соотечественников, массовым геноцидом "неполноценных народов" (в том числе и славян) — и торжеством идеологии и политики, с без преувеличения, мистически-дьявольской подоплекой.
Попутно стоит заметить, что первомученики Древней Руси, святые страстотерпцы Борис и Глеб дали без сопротивления убить себя жаждущему абсолютной власти своему брату Святополку Окаянному, не желая развязывать гражданскую войну. Но за несколько дней до убийства князь Борис, умелый и опытный воин, без всяких угрызений совести нанес серьезное поражение печенегам, угрожавшим его Родине — за что и был любим закаленными воинами киевской дружины, предлагавшим взять власть силой.
И до принятия Римской империей христианства многие христиане служили в армии. Причем часто проявляли с Божьей помощью чудеса героизма, удивлявшие даже самых мужественных язычников. И быть может, их мученичество за Христа Церковь чтит особо сильно именно потому, что на добровольную смерть шли не слабосильные женщины и прочие "гражданские", а умелые воины, способные одержать победу в одиночку над целыми толпами врагов. Потому их моральная победа над мучителями была особенно убедительной — они "подставляли другую щеку" не из-за трусости, а в силу веры и любви к Богу.
Так что и на войне можно и нужно оставаться прежде всего людьми — не забывая, что человек — это Образ Божий. Проявлять благородство к врагам, не добивать раненых и просящих пощады, не заниматься грабежом и зверствами по отношению к гражданскому населению. В то же время Церковь отдает себе отчет, что любое убийство (без которого войны, увы, немыслимы) — довольно грязное дело. Меньшее зло — но все равно зло, поскольку вместо спасения ближнего, ставшего врагом, последний просто устраняется с лица Земли.
Даже в Ветхом Завете вернувшиеся с поля боя воины подлежали ритуальному очищению. А боговдохновенный царь-пророк Давид, прародитель Христа по плоти, несмотря на громкие победы в войнах, проводимых по прямому велению Божьему, так и не был допущен к строительству величественного иерусалимского храма.
"Слишком много на твоих руках крови", — сказал Давиду Господь.
И когда в VII веке византийский император Никифор Фока, словно в появившемся спустя несколько десятилетий исламе, потребовал от духовенства объявлять "мучениками" всех без исключения воинов, павших в боях за империю — Церковь на это не согласилась. А всесильному венценосцу напомнили одно из правил святителя Василия Великого, согласно которому, вернувшимся с поля брани бойцам рекомендовалось трехлетнее воздержание от Причастия. А священнослужителям по церковным канонам вообще запрещено брать в руки оружие.
Так что война, как и любые другие сферы человеческой жизни "в миру", дает участвующим в ней самые разные возможности. Можно, сославшись на "пацифистские убеждения", дезертировать, отсидеться в потайном месте — или вообще перейти на сторону врага. Можно, наоборот, настолько укорениться во вроде бы обоснованной ненависти, что не только убивать, но и изощренно истязать и унижать врагов, на самом деле уподобляясь не Богу и Ангелам, а демонам. А можно быть готовым "отдать душу свою за други своя", памятуя, что "нет больше той любви на свете" — и либо действительно сложить голову, либо чудесным образом "смертью смерть попрать", выйдя победителем из, казалось бы, безнадежной ситуации. Недаром Господь прославил в сонме святых немало благоверных князей и военачальников, например, Суворова и адмирала Ушакова.
Выбор на войне, как и в любом проявлении жизни — за каждым человеком. И рациональные рекомендации на всякий отдельный случай дать очень сложно — и не только простым людям, но даже и святым отцам. Главное, чтобы сердце человека, водимое любовью, принадлежало Богу — а Он всегда укажет и поможет найти правильный выход, для каждого свой.