Около 80% россиян называют себя православными. Но одинакова ли их вера? И соответствует ли она церковному учению? Политолог Виктор Милитарев считает, что среди тех, кто называет себя православными, можно выделить три группы — "бытовых пелагиан", "бытовых монофизитов" и, собственно, православных. Будет ли официальная Церковь решать эту проблему?
Такое впечатление, что в нашей стране под видом православия уже очень давно сформировались две религии, каждая из которых от православной веры и православной жизни находится довольно далеко. Раньше и ту, и другую неправильно именовали "язычеством" или "пережитками язычества". Я думаю, что это наименование неверно, и правильнее бы говорить в одном случае о бытовом пелагианстве, а в другом о бытовом монофизитстве.
Под бытовым пелагианством я понимаю религиозность огромной части нашего народа, которая именует себя православной, но в церковь практически не ходит. Причем поражает вот что: открыто признавать себя православными 78% нашего народа стали только за последние два десятилетия, когда религия была разрешена, но способ поведения, о котором я буду говорить, является очень устойчивым и сформировался сильно раньше, видимо, он восходит в каком-то смысле и к дореволюционным временам. Но при этом он и современный, поскольку он явно сформировался в годы запрета на православие.
В чем он выражается? Эти люди считают себя верующими, православными, но в церковь практически не ходят кроме особой группы случаев. На Пасху имеют обычай выходить на улицу и, как они выражаются, "смотреть за крестным ходом". К Пасхе пекут куличи, красят яйца и готовят творожные пасхи, далее разговляются, хотя и не говели. Эти люди крестят своих детей, отпевают покойников и венчают браки. Но не всегда, а только когда считают брак надежным, потому что, по их мнению, венчанный брак должен быть на всю жизнь, без развода.
В церковь заходят в значимых для себя случаях просить у Бога помощи. Значимые случаи субъективно бывают разными, как-то личная депрессия и мировоззренческий поиск, болезнь близких, вступительные экзамены в институте или выпускные в школе. Ритуал такого поведения отработан десятилетиями, если не большими сроками, и заключается в том, что люди, как это у них называется, "ставят свечку".
Иногда доходит до анекдотов. Одна моя подруга лет десять-пятнадцать назад стояла у свечного ящика в одном из московских приходов. Приходят молодые люди, бритоголовые, в трениках, явно "братковского" вида, спрашивают: "Где здесь свечку можно поставить за новопреставленного?" Она говорит: "А имя его как?" Они отвечают: "А мы не знаем".
Эта ситуация, когда бандиты, грохнув человека, тут же бегут в церковь поставить свечку, является, может быть наиболее характерным выражением этой религиозности.
С другой стороны, как это ни странно, у людей, исповедующих такого рода религиозные взгляды, наблюдается довольно высокая мораль, во многом более высокая, чем у тех людей, которые регулярно ходят в церковь. Они считают себя верующими и понимают это как-то что не надо делать подлости, нужно стараться относиться к людям по-человечески, и это является центром их религиозного чувства, что, разумеется, гораздо ближе к христианству, чем другая квази-религия, которую исповедает подавляющее большинство активных церковных прихожан.
В том религиозном комплексе, о котором я говорю, удивляет то, что он устойчив и, как я уже несколько раз писал, очень напоминает религиозные воззрения китайцев или японцев, которые исповедают бытовое конфуцианство с элементами даосизма, как в Китае, или с элементами синтоизма, как в Японии, но при этом упорно ходят в буддистские храмы совершать обряды при рождении, смерти и бракосочетании, а на проповеди буддистских монахов реагируют с таким же упрямым равнодушием, как наши "захожане" на проповеди православных священников.
Этому бытовом пелагианству противостоит бытовое монофизитство значительной части наших приходских верующих. Лет пять назад я уже писал на эту тему статью и обрел множество конфликтов на свою голову, заявив, что, на мой взгляд, среди прихожан нашей Церкви подавляющее большинство безобидных, но злобных сумасшедших. Однако я и сейчас повторю эти слова с полной уверенностью.
Бытовое монофизитство формируется тоже довольно странным образом, потому что, несмотря на то, что его разделяет некоторая часть священников, в семинариях его не преподают и с церковных кафедр не проповедуют. Тем не менее, оно формируется так же устойчиво и штамповано, как и бытовое пелагианство.
Устойчивость и воспроизводимость этих двух "псевдоморфоз" православного христианства в России, двух его "теней" вызывает у меня странное ощущение каких-то "психических полей", какого-то "коллективного бессознательного", которое формируют у людей религиозные взгляды независимо от воли и желания этих самых людей.
Бытовое монофизитство сводится к тому, что центр христианской жизни заключается в исполнении религиозных обрядов, соблюдении постов, "борьбе со страстями", прежде всего, со страстью блудной, в борьбе с курением и сквернословием, послушании священству и "неосуждении никого".
Этот тип религиозности сводится, во-первых, к уверенности в том, что каждый человек чудовищно греховен, и в этом смысле нет разницы между грехами того или иного человека. Все люди, согласно этим взглядам грешны приблизительно в равной степени. Отсюда возникает культ "неосуждения", то есть уверенность в том, что надо "думать о своих грехах", ведь если каждый человек в чем-то "смертно грешен", а все "смертные грехи" равно чудовищны, значит, объявлять людей мерзавцами и подлецами — это собирать угли на свою голову, ведь ты же в своей жизни либо блудил, либо делал что-нибудь в этом роде.
Поэтому в этой среде начисто отсутствует чувство справедливости, потому что любая попытка моральных оценок наталкивается на обвинения в том, что вы занимаетесь "осуждением".
Для этой среды вообще характерно равнодушие к морали и, я бы даже сказал, специфический псевдохристианский имморализм. А уже если ты скажешь при этих людях "какая сволочь!", или, тем более, что-то еще более резкое, тебя еще и обвинят в сквернословии и дальше начнут объяснять, что сквернословие — это хула на Божию Матерь.
Не знаю почему, но в этой среде чрезвычайно модна борьба с курением. Это выглядит особенно комично, потому что во всех остальных Православных Церквах, да и в нашей Церкви до революции никаких комплексов насчет курения не было. Они были только у наших старообрядцев. Как это проникло в бытовое поведение, я до сих пор не знаю. Но при достаточной толерантности к алкоголю курение вызывает жестокое негодование, которое подкрепляется специфическими "богословскими" обоснованиями типа того, что "курение оскверняет уста".
Ну, и самое главное — это то, что я в своей старой статье назвал "поиски благословений". Это сводится, во-первых, к "благоговению" перед священством, то есть, уверенности в том, что священник благодаря рукоположению является сверхчеловеком, имеет несравненно более высокий, "космический статус"по сравнению с простым мирянином. Поэтому говорить о недостатках священника или, тем более, критиковать его аморальное поведение в резких терминах — это уж тем более собирать угли на свою голову. "Кто хулит священников, тот хулит Бога".
Отсюда вытекает следующее лжеучение, которое заключается в том, что эти люди уверены, что благодаря рукоположению священники обретают особую власть "учить" других людей, и поэтому нормальный православный христианин должен слушаться священников во всем.
Это сводится к тому, что вопреки всем традициям Православной Церкви и традициям русского православия создана традиция тоталитарного духовничества. Люди, придерживающиеся таких взглядов, считают своим христианским долгом выбрать себе "духовного отца". Они не просто ходят на исповедь к одному и тому же священнику, потому что одному и тому же человеку, который хорошо тебя знает, удобнее исповедовать свои грехи. "Духовного отца" они воспринимают как учителя жизни, человека, через которого действует воля Божия.
То есть они считают, что "благодать священства", отсутствующая у мирян, дает священникам возможность и право выбирать за своих "духовных чад", к примеру брачных партнеров, профессию или рабочие места. В том смысле, что "благодать священства открывает духовным отцам волю Божию о духовных чадах"
Среди этих людей даже распространена точка зрения, регулярно приписываемая разным "духовным авторитетам" что духовного отца нужно слушаться даже тогда, когда он заведомо ошибается, потому что если ты выполнишь его требования, то Бог тебя вознаградит за смирение, а ответственность все равно будет на духовном отце.
Отсюда проистекает и вера в то, что священники обладают "даром благословения". То есть речь идет не о традиции брать у священника благословение при встрече и не о административной власти настоятеля на приходе или епископа в епархии, а о том, что, задумав какое-то дело, необходимо обращаться к священнику, чтобы он его "благословил". На произволение священника оставляется, благословить это дело или нет. И существует уверенность, что если священник дело благословит, то оно удастся, а если не благословит, то не удастся, и благочестивому христианину просто следует это дело не делать.
Сверх того, существует уверенность, что, кроме того, что все священники обладают такими благодатными дарами, есть еще особые люди — "старцы". По мнению бытовых монофизитов, старцев в наше время достаточно много, они обладают даром предвидеть будущее, поэтому к ним обращаются уже за серьезными рекомендациями и вполнеготовы терпеть, что эти, с позволения сказать, старцы, позволяют себе такие вещи, за которые я бы лично не просто запрещал в священнослужении, но извергал из сана необратимо, потому что среди них есть откровенные подонки. Например, некотырые "старцы" "за послушание" подобно известному сектанту Муну венчают между собой незнакомых людей, разводят существующие брачные пары, "за послушание" постригают в монахи людей, у которых отсутствует желание быть монахами, имеют приличный бизнес, "благословляя" людей продавать квартиры и дарить вырученные деньги монастырю, а самих людей постригают в этом монастыре.
Когда начинаешь критиковать этих "великих старцев", за подобные откровенные преступления, слышишь возмущение, если не обвинения в "гуманизме" и "рационализме": "Вы не знаете, что такое средневековое мировоззрение и что такое настоящая православная жизнь". Обычно эти "философские" обвинения заканчиваются угрозой: "Бог тебя покарает за хулу на старца!" Под "карой" имеется в виду обычно какая-нибудь тяжелая болезнь, "лучше всего" — рак или другие тяжелые жизненные ситуации.
Это также сочетается с желанием "ухода от мира". В этих кругах обесценивают все ценности обычной человеческой жизни: дружбу, профессию, интересы. Увлеченность наукой и искусством считают "греховными страстями", дружбу — глупостью, любовь — "игрой гормонов", а к семье относятся не как к союзу ближайших людей, а как к машине по чадородию.
В этих кругах существует уверенность, что секс предназначен исключительно для зачатия детей, и поэтому от молодых людей, состоящих в браке, требуют, чтобы они либо немедленно становились многодетными, либо воздерживаться от секса несмотря на возраст и соответственное ему сексуальное влечение. Некоторые, более "мягкие" добавляют, "а если все же их одержимость блудной страстью столь велика, что они занимаются сексом, но предохраняются, то они должны чувствовать себя последними грешниками, вроде убийц"
Несоблюдение постов или их соблюдение в более мягкой форме, чем это принято нашими традициями, вызывает острую ненависть. Вообще, ненависть в этих кругах является довольно распространенным чувством, поскольку принятые у "обычных" людей формы выражения негативных эмоций считаются в этой среде "греховными". Поэтому эти люди преисполненны подавленным гневом и криком, то есть тихой иссушающей "шипящей" ненавистью.
Политику эти люди считают "делом грязным", от политики уходят и вообще их мечтой является бросить все свои профессии и если не уйти в монастырь, то работать при храме чтецом, певцом, сторожем, уборщицей…
И, как я уже говорил, среди "практикующих" приходских православных таких людей подавляющее большинство.
Таким образом, получается, что реальных православных у нас очень мало, потому что подавляющее большинство — те, кто называет себя православным, но в церковь не ходят — исповедуют бытовое пелагианство, а те, кто в церковь ходят, как правило, исповедуют вместо православия бытовое монофизитство.
Поэтому, сегодня наш народ, безусловно, нуждается в новом православном просвещении, и, собственно, об этом постоянно говорит в своих проповедях патриарх Кирилл. При этом, на мой взгляд, бытовые пелагиане являются гораздо лучшей аудиторией для православной миссии, чем бытовые монофизиты, как ни парадоксально это звучит. Потому что бытовые пелагиане во многом очень далеки от нашей Церкви, ее таинств, догматов, канонов, обрядов, но у них в подавляющем большинстве здоровое моральное чувство, а именно оно является тем местом, к котором легко прививается христианская Благая Весть. А о бытовых монофизитах можно сказать известной притчей из "Отечника", что "с тобой труднее, потому что тебя сначала переучивать надо, а потом уже учить".
Лекарством от бытового монофизитства является массовое православное христианское образование и довольно жестокая дисциплина, потому что священников и епископов, которые проповедуют такие взгляды, нужно наказывать, священники должны разъяснять, чему Церковь учит на самом деле, "старцев" давно пора запретить в служении, а то и извергнуть из сана. А обычных священников нужно постоянно предупреждать, чтобы они не вздумали заниматься "младостарчеством", потому что за этим последует серьезное наказание.
Что же касается бытовых пелагиан, то в их отношении нужна серьезная массовая православная миссия и катехизация. Русскому народу и Русской православной церкви нужно снова познакомиться так, как знакомятся будущие жених и невеста, а там, даст Бог, посватаемся да и свадебку сыграем. Все равно ведь нашему народу и нашей Церкви друг от друга никуда не деться. Что Бог соединил, то человеку очень трудно разрушить.