Итоги народного референдума в Венесуэле показывают, что большинство его участников высказалось против идеи президента Николаса Мадуро об учредительном собрании. Тем не менее глава государства пока не отменил назначенные на 30 июля 2017 года выборы. Из-за этого в Каракасе возникла взрывоопасная ситуация — оппозиция и власть не могут договориться, как стране выйти из кризиса. Видимо, исход этого кризиса будет зависеть от того, какую позицию займет в данном конфликте армия.
Пока венесуэльские генералы никак не вмешиваются в ситуацию. Однако, учитывая горький опыт стран Латинской Америки — Парагвая, Уругвая, Чили и Аргентины, где армия активно участвовала в политической жизни, трудно гарантировать, что завтра на улицах Каракаса не появятся танки. Острый кризис власти в Венесуэле обсудили в программе "Диалоги" обозреватели "Правды.Ру" Айдын Мехтиев и Дмитрий Нерсесов.
— Что сейчас происходит в Венесуэле?
— В Венесуэле сложилась патовая ситуация: нация и политический класс расколоты, власть не консолидирована. Да, Мадуро действительно сначала вошел в конфликт с парламентом, затем к этому конфликту присоединилась судебная власть. Чтобы разрубить этот гордиев узел, Мадуро придумал учредительное собрание. Ему необходимо изменить конституцию, изменить правила игры с тем, чтобы попытаться переиграть своих соперников. На это оппозиция и ответила. Надо отметить, что учредительное собрание — это нелегитимный орган, но в революционных условиях он очень многое можно себе позволить и выйти за рамки конституционных норм.
Парламент объявил референдум, который был призван поставить преграду на пути создания этого учредительного собрания. Или, если учредительное собрание будет созвано, начнет действовать и примет какой-то новый конституционный закон, этот референдум должен был обесценить результаты работы собрания. Получилось все, что и планировалось: семь с лишним миллионов венесуэльцев приняли участие в этом самом референдуме, и 98% из них отрицательно ответили на вопрос относительно того, хотите ли вы, чтобы было учредительное собрание. Кстати, это мероприятие не совсем правильно было названо референдумом.
— Плебисцит.
— Да. Существует такая демократическая форма голосования как плебисцит, то есть опрос населения без юридических последствий. Когда мы с вами уже обсуждали проблему Венесуэлы, то заметили одну очень благоприятную вещь: несмотря на всю остроту ситуации, несмотря на то, что, к сожалению, есть жертвы и с одной, и с другой стороны, до сих пор не задействованы ни армия, ни президент, ни парламент.
— Один из главных вопросов референдума звучал так: "Требуете ли вы от национальных вооруженных боливарианских сил подчиняться и защищать конституцию 1999 года, и поддержать решение Национальной ассамблеи"? Видимо, имеется в виду, что верховный суд отобрал у Национальной ассамблеи полномочия?
— На самом деле речь идет о том, чтобы вооруженные силы встали на сторону парламента.
— То есть против президента?
— Да, на одну из противоборствующих сторон. И большинство принявших участие в референдуме высказались в пользу того, чтобы вооруженные силы выступили на стороне парламента. Во-первых, сразу понятно, что в референдуме, который организовал парламент, приняла участие наиболее активная часть его сторонников. Сторонники Мадуро туда не пошли. И таким незамысловатым ходом парламент получил одобрение большинства на референдуме.
Я больше, чем убежден, что проблема здесь не в учредительном собрании, не в том, что там примут новую конституцию, а в использовании армии. Сейчас надо смотреть, как на этот совершенно не двусмысленный призыв со стороны парламент и оппозиции откликнется армия и сам Мадуро.
— Результаты референдума налицо, но Мадуро говорит: "Нет, 30 июля мы все равно проведем выборы". Мадуро вряд ли прислушается, и тогда возникает вопрос: войдет ли кризис в еще более запредельную фазу, вмешается ли армия? Традиции Венесуэлы до сих пор показывали, что армия вмешивалась.
— Да, армия вмешивалась, но это традиции не только Венесуэлы. Военный переворот — это традиции Латинской Америки.
— Парагвай, Уругвай, Аргентина…
— Да, Чили тоже можно вспомнить. Роль армии в странах Латинской Америки в ХХ веке трудно переоценить. Это основной гарант чего бы то ни было. И в данной ситуации как раз очень интересен этот новейший феномен — невмешательство армии. Что в Венесуэле, что в Бразилии, что в Аргентине вооруженные силы каким-то образом проявляют осторожность. Не хотят, не могут, не знают.
Но если представить, что армия почувствовала себя действительно абсолютно самостоятельной силой и просто выжидает момент для вмешательства, то ей гарантирован успех и результат при минимальных жертвах. Но может быть и другой вариант: армия на самом деле контролируется не парламентом, не президентом, а третьей силой, зарубежной, и выступит тогда, когда получит приказ из соответствующей столицы.
— А если бы Мадуро сказал бы: "Давайте, ребята, проведем свободные выборы, пригласим международных наблюдателей". Почему бы и нет?
— Главы государств не делают, что хотят, будь то президент Венесуэлы, будь то премьер-министр Израиля, будь то любой другой. На них лежит огромная ответственность. Нельзя просто взять и представить себе, что Мадуро вдруг с глупой головы придумает это конституционное собрание.
Я до сих пор исходил из того, что обе стороны венесуэльского противостояния все-таки проявляют мудрость, не прибегая к крайним мерам и использованию армии. И армия тоже держится в стороне от этой всей заварушки. Фактически, это проявление мудрости. Да, они там в Венесуэле наверняка делят что-то. И пока они не договорятся по тому, как распределить нефть и доходы, все это разделение будет продолжаться. Главное здесь проявить мудрость и удержаться от взрыва — с тем, чтобы не навлечь на голову то, что навлекли на себя сирийцы.
Читайте также:
США и Венесуэла: конец западной демократии
Владимир ДАВЫДОВ — о том, скатится ли Венесуэла к гражданской войне