"Следует просить автора соблюдать необходимую дистанцию и в дальнейшем не удостаивать геологию своим вниманием, а искать другие области знания, где пока еще забыли написать на своих дверях: "О, Флориан святой, пощади этот дом, подожги другой". Такой была реакция одного из крупных ученых на гипотезу дрейфа материков Альфреда Вегенера — на одну из самых ярких и плодотворных научных идей ХХ века, который и вообще никак уж не может пожаловаться на бедность научной мысли.
Он умирал. Умирал от сердечного приступа. За тонкими стенками палатки свистел жуткий восточный ветер и царила полярная ночь. Горелка примуса причудливо освещала лицо его единственного спутника — верного товарища, гренландского эскимоса Расмуса, с которым они почти без отдыха прошли 600 километров по грандиозному леднику Гренландии. Вспоминал ли он забавную песенку об эскимосе и эскимоске, которую полюбил напевать в студенческие годы?
Лишь две недели назад Альфред Вегенер отметил свое пятидесятилетие. Тот день был, возможно, самым счастливым праздничным днем в его жизни. Ведь он отмечал юбилей в тот момент, когда его спасательная экспедиция увенчалась успехом: она пришла на помощь двум друзьям, зимовавшим в самом центре Гренландии с ограниченным запасом продуктов и керосина.
И вот — обратный путь к базовому лагерю на западном побережье острова. Нечеловеческие тяготы движения по снежным пустыням гренландского ледника. Гибнущие собаки. Тяжкий груз на санях. Сердце. Смерть.
Альфреда Вегенера некоторые историки науки называют вторым Коперником. Парадокс? Да, конечно, все знают Коперника, но многим ли, кроме специалистов, известен Вегенер?
В начале двадцатых годов ХХ века Альфред Вегенер выступил с гипотезой дрейфа континентов Земли — их перемещения по плотной подстилающей поверхности. Гипотеза предполагала существование в некие отдаленные времена единого континента. Она опиралась на солидные данные из области геологии, геофизики, палеонтологии, климатологии.
Вегенер и его новаторская концепция сразу оказались в центре внимания европейского и мирового научного сообщества, постепенно отходившего от ужасов первой мировой войны. Две конференции в Берлине, несколько докладов в Дании и Англии, вышедшие подряд два издания книги Вегенера "Происхождение континентов и океанов", множество откликов в научной печати разных стран — это наглядный показатель того, что его идеи действительно затронули за живое исследователей самых различных специальностей.
Горячий сторонник идей Вегенера Евгений Милановский-старший писал:
"Революционная роль маленьких книжек Вегенера в истории геологической мысли нашего времени совершенно исключительна. Они поставили под знак сомнения всю теоретическую базу, на которой строились до тех пор представления об истории Земли… Смелость постановки и решения отдельных тектонических проблем, полная новизна и оригинальность трактовки разнообразнейших проблем, изящность и простота разрешения запутаннейших вопросов истории Земли не могли не оказать сильнейшего влияния на геологический мир".
Гипотеза Вегенера была достаточно масштабна, чтобы вызвать не только интерес и симпатии, но и сильнейшее сопротивление — это нормально, это обычное явление в науке. Так и случилось (см., например, во врезке призыв к св. Флориану отвадить Вегенера от "дома геологии"). После множества дискуссий двадцатых — тридцатых годов оказалось, что в Европе (и в Советском Союзе тоже) и в Северной Америке ученые — геологи и геофизики — остались на позициях противников Вегенера. В то же время ученые Южной Америки, Южной Африки, Австралии были его сторонниками: геологические особенности этих регионов подталкивали их к гипотезе дрейфа континентов.
Читатели первого и, наверное, самого сенсационного боевика Тома Кленси "Охота за "Красным Октябрем" помнят, думаю, захватывающие страницы погони американской подводной лодки за советской. Советская субмарина уходила от преследования, лавируя на большой скорости по узким расщелинам Срединного Атлантического хребта, словно автомобиль на тесных городских улочках.
Так вот тут сказались обстоятельства "холодной войны". Когда подводные флоты двух сверхдержав вышли навстречу друг другу, обнаружилось, что океаны — поле возможных грядущих сражений — почти совершенно не изучены. На их исследование были брошены огромные научные силы, денег просто не считали (не то что сейчас, в начале нового тысячелетия!). И когда океанологи и геофизики обрисовали картину рельефа и строения океанического дна в Атлантике (главное поле противостояния флотов) и на востоке Тихого океана, тогда оказалось, что все новые научные данные подтверждают гипотезу дрейфа континентов.
Правда, с течением времени, все глубже постигая тайны строения Земли и динамики ее развития, ученые поняли, что многое в концепции Вегенера не соответствует реальности. И механика движения не та, и движущие силы не те… Ну что ж, это нормальная судьба научной гипотезы: ее следует уточнять, поправлять, дополнять, чтобы она стала полноценной теорией.
И тут время вернуться к сравнению его с Коперником. П. Воронов, один из исследователей творчества Вегенера, писал:
"Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что появление книги "Происхождение континентов и океанов" сделало для развития науки о Земле примерно то же, что в свое время для астрономии — издание труда Николая Коперника "Об обращении небесных кругов". В той и другой работах разрушалось представление о незыблемости земной тверди".
У Коперника — неподвижности Земли как небесного тела. У Вегенера — постоянной фиксированности участков поверхности планеты.
Стоит здесь обратить внимание на одно примечательное обстоятельство. Впервые идея о крупномасштабных перемещениях континентальных плит пришла Вегенеру в январе 1911 года. Год он напряженно прорабатывал научную литературу в часы, свободные от основных занятий, — преподавания в Марбургском университете и изучения метеорологических явлений. В январе 1912 года он выступил с первым докладом о своей концепции. Всего один год понадобился ему для этого. Недаром его считали гением и друзья, и даже научные противники.
Кстати, о противниках. Многие стали оппонировать Вегенеру по той простой причине, что он — нарушая чинную консервативную этику науки начала века — вторгся "на чужую территорию". Он — специалист в области метеорологии и физики атмосферы — посмел работать на поле геологии и геофизики. Какой нонсенс!
И не единственный в жизни и научной деятельности Альфреда Вегенера. В ней многие сюжетные ходы и коллизии представляются "схождением несходного".
Необычная эта жизнь четко делится на две половины. Первая — детство, время обучения в гимназии и в университете. Это — период с 1880 по 1904 год.
Высшее образование Вегенер получил, учась в Берлинском университете и пройдя, согласно требованиям германской высшей школы того времени, по одному семестру в Гейдельбергском и Инсбрукском университетах. Его интересы — астрономия, метеорология, физика атмосферы, математика — в русле основных его устремлений. Но также — геология и ботаника, которые сослужили ему хорошую службу при разработке концепции дрейфа. И еще — история философии и культуры, история естествознания. Культура мысли, широкие горизонты познания, преемственность и новаторство в смене научных идей — все это было чрезвычайно важно для формирования молодого исследователя.
В студенческие годы вместе со старшим братом Куртом, с которым он дружно прожил всю жизнь, Альфред увлекался экскурсиями по горным районам Тироля. Там, в Восточных Альпах, его воображение захватила картина мощи тектонических сил, и это — вновь отложим на счетах — также был шажок в сторону тектоники континентальных сил. Тогда же в нем проснулась мечта о путешествиях в полярные страны. И как-то случайно привязалась песенка об эскимосах.
Вторая половина жизни Вегенера — с 1904 по 1930 год. Это всего 26 лет. Но каких!
Во-первых, он преподавал — и преподавал с увлечением в Марбургском и Гамбургском университетах (Германия), в последние шесть лет был профессором университета города Грац (Австрия).
В Австрию Вегенер был вынужден переселиться из-за того, что консервативное сообщество германских университетов не хотело принимать в свои ряды на правах ординарного — то есть штатного — профессора, исследователя со слишком широкими научными интересами, которые выходили за пределы специализации той или иной кафедры. На кафедру географии Фрейбургского университета, например, он не прошел из-за его "физического уклона". Так или иначе, но до 1924 года, до переезда в Грац, Вегенер и его семья жили трудно, и он был вынужден подрабатывать как лектор, получая скудную почасовую оплату.
Во-вторых, наука. Исследования, открытия, новаторские концепции в самых различных областях.
Гипотеза дрейфа континентов, над которой Вегенер продолжал работать до конца жизни, — четвертое издание его книги, значительно переработанное в соответствии с новейшими данными науки, вышло за год до его гибели.
Гипотеза о формировании оболочек планет земной группы под воздействием метеоритов.
В Марбурге Вегенер был свидетелем падения довольно крупного метеорита. Его приближение к Земле сопровождалось яркой вспышкой и взрывами в атмосфере, было видно на огромной территории. Вегенеру удалось рассчитать место вероятного падения осколков метеорита, где один из них — весом в 64 килограмма! — и был найден. После этого ученый и заинтересовался ролью метеоритов в формировании поверхности планет. На Земле следы от падения метеоритов разрушаются водой, наносами и т. д. Но есть же Луна! И Вегенер — метеоролог! — берется в лаборатории моделировать процессы образования лунных кратеров. Смешные то были эксперименты. Словно дитя, капризничая, бросает манную кашу обратно в тарелку, Вегенер тоже бросал цементную кашицу на ровную поверхность из такой же кашицы. Или сухую цементную пыль на такую же пыль. И представьте себе, получил отличные результаты. Ему удалось воспроизвести все лунные структуры, которые наблюдали астрономы в свои телескопы. И объяснить, кстати, некоторые особенности лунных кратеров тем, под каким углом и с какой скоростью врезаются метеориты в поверхность земного спутника.
Еще одно примечательное обстоятельство. Случай — падение метеорита — пробудил мысль об их роли в истории Земли. Но такой же случай послужил толчком и к рождению гипотезы о дрейфе континентов. Было так. Вегенер с приятелем рассматривали новый географический атлас мира и обратили внимание на сходство очертаний берегов Африки и Южной Америки. Возникла мысль о возможных причинах, заработало воображение, интуиция.
Результат известен. Но любопытна закономерность: случай — выдающийся научный итог. Все-таки правильно заметил поэт: случай для гения и для обыкновенного человека — не одно и то же.
И вновь о науке. О главной, пожалуй, для Вегенера науке — о метеорологии. Ею он занимался всю жизнь, с детских лет, когда начал первые наблюдения за облаками. Венцом этих занятий стали два фундаментальных труда, созданных вместе с братом Куртом, — "Термодинамика атмосферы" и "Лекции по физике атмосферы". В свое время они были заметным явлением в науке.
Ради исследований атмосферы Вегенер отправлялся в горы. Ради них совершал морские путешествия, например, трехмесячное плавание по Атлантическому океану в 1922 году. За время этого плавания было запущено 132 аэрозонда, один из которых достиг высоты в 16 с лишним километров. Одновременно участники экспедиции вели изучение поверхности океана. Так было положено начало систематическому исследованию гидрометеорологической обстановки в Атлантике.
Вегенер был человеком мысли — и действия. В начале века не было радиозондов, которые сообщали бы на Землю показания приборов, фиксирующих данные о состоянии атмосферы в ее нижних и верхних слоях. А эти данные нужны были ученым. И Вегенер увлекается полетами на аэростатах, достаточно рискованными в те годы. Он совершил четыре полета. В 1906 году с братом Куртом они поставили рекорд продолжительности полета на аэростате — 52 с половиной часа. Стартовав под Берлином, они пролетели на север над Данией, затем, описывая петлю, повернули на юг и долетели до Франкфурта-на-Майне. Братья то летели в мокрых облаках, то поднимались на высоту, где страдали от холода. Они не готовились к столь продолжительному полету и не озаботились достаточным запасом продовольствия. Голод и холод заставили их приземлиться. А так они готовы были лететь и дальше. Они были воодушевлены: объем научных наблюдений во время полета был огромен. Спортивный же рекорд держался еще много лет.
И наконец, Гренландия. Давняя мечта Вегенера, ставшая потом явью и в конце концов его ледяной усыпальницей.
Гренландия привлекала Вегенера как загадочная полярная область — страна, в которую он стремился еще со студенческих времен. Но она чрезвычайно интересовала его и как метеоролога из-за ее особой роли в формировании погоды над Северной Атлантикой и в Европе. Холод, сырость, беспощадные ветры, тьма полярной ночи — все это не мешало Вегенеру вести регулярные метеонаблюдения, запускать в небо воздушные змеи с приборами и аэрозонды.
Трижды Вегенер отправлялся в экспедиции в Гренландию, и трижды они были связаны со смертельным риском.
Трагическое "схождение несходного". В первой экспедиции Вегенера в 1907 году погиб ее начальник — полярный исследователь датчанин Людвиг Мюлиус-Эриксен. Вегенер погиб в 1930 году, будучи начальником своей третьей экспедиции. Средства жизнеобеспечения и в начале века, и в тридцатые годы были весьма примитивны, а природа гигантского острова — неизменно сурова и безжалостна.
Кстати, и во второй Вегенер и его товарищи дважды оказывались на волосок от смерти. Вначале обвалился край гигантского ледника, и многотонные обломки едва не завалили лагерь экспедиции. На последнем этапе экспедиции Вегенер и трое его товарищей предприняли фантастически трудный поход длиной более тысячи километров через Гренландию в самом ее широком месте, поднявшись на высоту почти в три километра. На середине маршрута путники остались без тягловой силы — исландских лошадок, а в конце оказались на краю гибели из-за голода и холода. Спас случай: эскимосы, посланные на их поиск, действительно смогли их найти среди фьордов, ледников и плавучих льдин.
Но случай, счастливый случай не помог Вегенеру в его последней экспедиции. В ней все складывалось неладно. Поздняя весна. Задержка на шесть недель с высадкой и организацией базового лагеря. Выход из строя аэросаней, на которые возлагались большие надежды. Задержка с обустройством исследовательской станции в центре ледникового щита на высоте трех километров. Ограниченность заброшенных туда на собаках продовольствия и горючего. Угроза того, что оставшись без продуктов и керосина, двое зимовщиков уйдут со станции на базу в разгар полярной ночи — на лыжах, без собак, 400 километров в пятидесятиградусный мороз!
Вегенер испытывал огромную тревогу за своих товарищей. Он был уверен в себе и бросился им на помощь. Сопровождавшие его эскимосы — две партии, одна за другой — отказались идти с ним. Пошел вперед вместе с гляциологом Фрицем Леве (он остался потом по болезни на станции) и гренландцем Расмусом Виллумсеном. Они дошли. Они сделали свое дело — подали товарищам руку помощи.
Но оставаться на станции всем пятерым не было возможности опять-таки из-за ограниченного запаса продовольствия и горючего.
И Вегенер с Расмусом двинулись в последний путь.
Весной следующего года товарищи нашли тело Вегенера. Верный Расмус уложил его в спальный мешок, укрыл меховой шубой.
Расмус забрал дневник Вегенера, его записные книжки, некоторые личные вещи и пошел дальше — на запад, к базе. Он не дошел до спасательной партии всего три-четыре перехода, об этом свидетельствуют следы его ночевок. Тело его не найдено.
Над могилой Вегенера, сооруженной в толще ледника, воткнуты его лыжи и установлен крест из труб для бурения льда.
Несчастливый случай. Достойный конец.
О гипотезе дрейфа Альфреда Вегенера в нашей стране написано немало. О его жизни и исследовательской деятельности — почти ничего.
Но сейчас положение изменилось. В прошлом году издательство "Наука" выпустило замечательную книгу Е. Е. Милановского "Альфред Вегенер", посвященную как раз жизненному и творческому пути великого ученого.
Евгений Милановский не случайно обратился к этой теме. Еще в 1935 году его отец выдвинул идею широкой программы инструментальной проверки различных тектонических гипотез, в том числе и Вегенера. Идея эта не упоминалась впоследствии и не цитировалась, так как соавтор Е. В. Милановского, астроном Н. И. Днепровский, был арестован и погиб в НКВД.
Автор книги рос в семье, где идеи Вегенера были признаны. В конце войны он, будучи сержантом Советской Армии, попал в Грац, где и началось его личное знакомство с памятными местами из жизни Вегенера. Впоследствии он стал известным ученым, пропагандистом идей Вегенера. Е. Е. Милановский стал также активным сторонником весьма любопытной гипотезы — о расширении Земли в ходе ее геологической истории. Разработке этой гипотезы он отдал много сил и времени.
"Гладкая дамская посадка!" — торжественно возвестил Курт Вегенер по завершении полета аэростата в 1907 году, когда гондола мягко и плавно приземлилась на берегу Балтийского моря. Еще бы ему не быть торжественным: в этом полете вместе с братьями Вегенерами участвовала Эльза Кеппен, невеста Альфреда. Она наконец-то упросила жениха взять ее в небо, и полет стал как бы символом их обручения.
В своей семейной жизни Альфред Вегенер был ярким примером классического немецкого ученого первых десятилетий ХХ века. Насколько нестандартны были движения его научной мысли, настолько тут все укладывалось в определенное русло. Он женился на дочери своего наставника, можно сказать, учителя — метеоролога и климатолога с мировым именем Владимира Кеппена. (Кстати, немецкие математики той поры шутили, что в их семьях научные таланты передаются не от отца к сыну, а от тестя к зятю!) Он был заботливым мужем и отцом трех дочерей и в трудные годы войны возделывал огород, чтобы поддержать семью. Эльза и Альфред любили устраивать лыжные прогулки, музыкальные вечера, костюмированные праздники. На один из них они явились в костюмах эскимосов и веселили друзей забавными "новостями" из Гренландии.
Эльза Вегенер умерла в столетнем возрасте в 1992 году, выпустив несколько книг о муже и об отце и сделав очень многое для сохранения памяти о них.