Развитие экономики под девизом декарбонизации стало мировым трендом. Крупные российские компании стараются равняться на своих западных партнёров, повышая планку по целям снижения выбросов парниковых газов. При этом важно, чтобы проявления национального эгоизма отдельных стран не вносили разлад в общую борьбу с потеплением климата.
Западные эксперты не пропускают случая, чтобы лишний раз кольнуть Россию за недостаточно решительное, как им кажется, движение к целям низкоуглеродной экономики. Так, эксперт центра Россия/ННГ (новые независимые государства) Французского института международных отношений Бобо Ло полагает, что Москва "не демонстрирует серьёзных намерений по сокращению выбросов углекислого газа или развитию возобновляемых источников энергии" и отводит центральную роль ископаемым энергоносителям. Хотя и не исключает вероятность возвращения Кремля "на путь истинный".
"Столкнувшись с угрозой остаться в стороне от энергетической революции XXI века, — пишет Бобо Ло, — российское руководство в конечном счете может оказаться вынуждено признать несостоятельность своей климатической политики в экологическом, экономическом и, главное, стратегическом отношении".
Не отстаёт от французского эксперта и журналист из немецкой Handelsblatt Матиас Брюггманн, у которого внушительный набор претензий к России. По мнению Брюггманна, "эта самая большая по территории страна с её многочисленными сырьевыми запасами, изобретателями и промышленными концернами" не способна успешно развиваться, "а виной тому курс Путина". Российская бизнес-модель, предусматривающая рост экономики на основе нефтегазового и угольного секторов, исчерпала свой ресурс, убеждает он.
Далее Брюггманн ссылается на экспертов в области энергетики ОЭСР, которые недавно в своём исследовании провозгласили окончание нефтяной эры: "начиная с сегодняшнего дня, никакие инвестиции не должны направляться в разработку новых месторождений нефти и газа, если мир к 2050 году хочет добиться климатической нейтральности".
А Россия, мол, движется в противоположном направлении и — о ужас! — строит государственный капитализм, "всё дальше отходит от Запада и укрепляет экономические связи с Китаем".
Для вдумчивых экспертов должно быть понятно, что у каждой страны свои особенности, свой груз нерешенных проблем, поэтому движение к "зелёным" целям тоже может различаться. Хорошо, что страны Евросоюза ставят амбициозные задачи по развитию ВИЭ, но ведь они (в отличие от России) не были богаты нефтью и газом, для них это был естественный путь развития. Если говорить о достижении углеродной нейтральности к 2050 году, то за 30 лет многое может произойти. Каким будет расклад сил в мире с точки зрения экономики и экологии, покажет время.
Для нашей страны имеет значение тот факт, что после распада СССР экономика России оказалась в разорённом состоянии. Через её восстановление и развитие решаются социально-экономические задачи, что вряд ли возможно при отказе от ископаемого топлива и волевом (или волюнтаристском) решении о резком переходе на возобновляемые источники энергии. В рамках Парижского соглашения Россия приняла на себя обязательство сократить объём выбросов к 2050 году на 30% от уровня 1990 года с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов. Между тем реальный уровень в последние годы составил даже 50%.
На фоне "Зелёной сделки" и планов Евросоюза по введению трансграничного углеродного регулирования Россия не должна оказаться в роли "белой вороны". Мы проявляем готовность "впрячься" в решение климатических задач хотя бы потому, что Россия занимает четвёртое место в мире по объёмам выбросов парниковых газов и наши компании-экспортёры не могут игнорировать требования иностранных покупателей об экологичности. Достаточно сказать, что в 2020 году на Евросоюз приходилось 37,5% совокупного российского экспорта.
В июне Госдума приняла закон, касающийся снижения выбросов парниковых газов, поддержки климатических проектов и введения зелёных сертификатов. На первых порах решено не обременять бизнес платой за выброс СО2 сверх установленной границы, но в ближайшем будущем должна появиться полноценная система торговли углеродными единицами. В ходе обсуждений законопроекта промышленники ратовали за то, чтобы сделать упор на корректном учете поглощающей способности лесов, реализации программ по переходу на использование наилучших доступных технологий, ужесточению требований к выбросам автомобильного транспорта и стимулированию утилизации попутного нефтяного газа.
В новом докладе Standard & Poor's с большой долей скепсиса оценивается энергетическая стратегия России, так как она отдаёт приоритет ценовой доступности энергии, нежели абстрактным экологическим целям. Прочные позиции газовой генерации и минимальное использование ВИЭ замедляют декарбонизацию российской электроэнергетики, считают авторы.
Они справедливо объясняют малый интерес к ВИЭ климатическими и демографическими особенностями страны и наличием колоссальных углеводородных запасов. К тому же по итогам 2019 года совокупный выброс СО2 в России составил 1,7 млрд т против 2,9 млрд т в ЕС. По мнению экспертов S&P, Россия может достичь долгосрочных климатических целей и без существенного изменения объёма выбросов: многое будет зависеть от динамики декарбонизации в ЕС и методологии расчета уровня выбросов.
Как считает директор программы "Климат и энергетика" WWF Алексей Кокорин, при грамотном подходе к управлению лесами и перестройке промышленности в далёкой перспективе Россия может снизить объём выбросов и на 70% от уровня 1990 года. По словам вице-премьера правительства Александра Новака, доля экологически чистых АЭС и ГЭС в выработке электроэнергии у нас занимает до 40%. Если учесть, что экспортируемые товары потребляют всего 20% от производимой электроэнергии, мы вполне обоснованно можем представить аргументы в пользу чистоты реализуемой на экспорт продукции.
Как показывают исследования школы управления "Сколково", нефтегазовый сектор, который больше всего винят в отравлении планеты, производит только 12% всех антропогенных выбросов парниковых газов, при этом, например, сельское хозяйство — 13%. Транспорт генерирует около 16% мировых выбросов, причём львиная доля (11,9%) приходится на автотранспорт. Не зря автоконцерны Volvo и Honda планируют на рубеже 2030 и 2040 годов, соответственно, производить только электрокары. Наша промышленность такими проектами порадовать пока не может, разве что былой славой брошенного на полпути "Ё-мобиля".
Однако определёнными достижениями в вопросах экологии может похвастаться и наш бизнес. В России о планах добиться нулевых парниковых выбросов к 2050 году заявили энергетические компании ЛУКОЙЛ и "Татнефть" и металлургическая компания En+. "Сибур" ставит цель к 2025 году увеличить объём "зелёной" электроэнергии в своём энергобалансе в 5 раз по отношению к 2019 году. "Евраз" запустил самую чистую доменную печь в Европе еще в 2018 году. А "Роснефть" первой в Европе запустила производство топлива "Евро-6", которое снижает токсичность выхлопов автотранспорта.
По мнению эксперта в топливно-энергетических вопросах Дмитрия Пилипенко, снижать объём выбросов углекислого газа можно и без отказа от ископаемого топлива — за счет сокращения прямых выбросов, повышения энергоэффективности и снижения косвенных выбросов. Так, "Роснефть" вложила большие средства в технологии утилизации попутного газа и довела этот показатель в 2019 году до 95% на ключевых проектах компании.
На днях в СМИ прошло сообщение о том, что "Норникель" приступил к производству углеродно-нейтрального никеля. Ему предшествовала большая работа по снижению выбросов СО2 на всех этапах — от добычи руды до обогащения и рафинирования. Снизить углеродный след позволили
Президент Владимир Путин объявил на ПМЭФ, что в следующие 30 лет накопленный объём чистой эмиссии парниковых газов в России должен быть ниже, чем в Европе. Недостаточно сокращать объёмы выбросов, нужно снизить объём накопившихся в атмосфере парниковых газов. Попытки "растащить" климат по странам и континентам тщетны, проблему потепления можно решать лишь общими усилиями всего человечества. Было бы безответственно превращать переход к углеродной нейтральности в инструмент нечестной конкурентной борьбы и перекраивать под лозунгом декарбонизации инвестиционные и торговые потоки в пользу избранных стран.