Стоит ли вводить в России продовольственные карточки, правильными ли были действия правительства в пандемию и чем вызван рост цен на продукты, рассказал главному редактору "Правды.ру” Инне Новиковой политолог, заместитель директора Института истории и политики Московского педагогического государственного университета Владимир Леонидович Шаповалов.
— Владимир Леонидович, идея продовольственных карточек для малоимущих — это хорошо или мы признаем свою слабость?
— В данном случае над нами довлеет историческая память. Мы помним карточки конца 80-х — начала 90-х. Некоторые наши люди помнят карточки послевоенного, военного периода, в нашей исторической памяти есть голод времен:
Но карточки, которые сейчас обсуждаются, никакого отношения к продовольственным талонам горбачевского времени не имеют. Талоны, которые были введены в период позднеперестроечный, были обусловлены кризисом советской экономики и неспособностью государства организовать нормальное снабжение товарами населения. Те, кто жил в это время (и я тоже) с содроганием и ужасом вспоминают его.
Нынешние карточки для малоимущих — это распространенная в мире практика богатых и обеспеченных стран.
США, Франция, другие страны ЕС активно используют продовольственные карточки и их эквиваленты, чтобы поддержать малоимущую часть населения. Например, в США человек, который имеет менее 1000 долларов достатка, получает карточку, которая эквивалентна 100 долларам, чтобы купить продукты, подчеркиваю, американских товаропроизводителей. Потому что данная мера имеет еще и значение локомотива экономики, стимулирующего собственную продукцию.
Первая фаза обсуждения этой идеи прошла в Общественной палате в декабре 2020 года и выходит на уровень обсуждений думских.
Мы подтверждаем, что Россия является социальным государством. Эта мера должна быть аналогична американской, то есть касаться товаров российских производителей, благо почти вся линейка товаров производится в России.
Поэтому наша страна обладает продовольственной независимостью. Таких стран в мире очень мало.
Выдача продовольственных карточек — это не чрезвычайное событие, а нормальная поддержка малообеспеченной части общества.
— Как вы оцениваете действия государства для поддержки малого и среднего бизнеса в пандемию?
— Эпидемия, которой не было начиная с испанки, — это ситуация, которой не учат на университетской скамье экономистов и управленцев. Это "черный лебедь".
И разные страны действовали по-разному. Вариант, который был избран в России, вполне оправдан. Обратите внимание на два этапа:
Весной система здравоохранения России оказалась готова существенно лучше, чем западные системы, но тем не менее, нуждалась во времени для развертывания госпиталей, больниц, коек, закупки оборудования. В этот период времени были введены достаточно жесткие карантинные меры. По сравнению с китайскими это очень мягкий вариант. Но эти меры привели к экономическим рискам для населения.
Во второй этап жестких ограничений мы не увидели. Вторая волна пандемии прошла относительно безболезненно для экономических субъектов.
Что касается первой волны, то действия российского правительства соразмерны и адекватны. С одной стороны, не было совершенно бессмысленных "вертолетных" денег, которые разбрасываются налево и направо. С другой стороны, были широкие программы помощи разным субъектам экономической деятельности и слоям населения:
Что касается секторов экономики, то проигравшей стороной оказался малый бизнес. Поскольку он не имеет достаточных сбережений и больших стратегических вариантов развития. Малый бизнес существует здесь и сейчас.
Программы помощи не позволили пандемии перерасти в полномасштабный экономический кризис. По итогам 2020 года доходы граждан России не упали, а даже немного выросли.
То же самое было в кризисный 2009 год: экономика упала на 7,9%, а доходы населения на несколько долей процента выросли. Это свидетельствует о том, что выработан особый российский механизм реагирования на кризис: даже в условиях серьезного удара по экономике, этот удар смягчается выплатами, пособиями, которые государство предусматривает в рамках этих действий.
Программа российского правительства была продуманной, достаточной. Вложили ровно столько, сколько нужно. И сейчас уже почти полностью восполнили траты, которые были в весенний период, и резервы России вновь достаточные.
— На некоторые продукты цены выросли на 14%, 30%. И что инфляция обусловлена тем, чтобы компенсировать резервному фонду помощь, которая была оказана государством.
— Категорически с этим не согласен, потому что рост цен — это политика не государства, а бизнеса.
Цены растут не потому, что государство стимулирует рост цен, а потому что участники рынка в кризис ищут выгоду: отчасти перекладывая собственные потери на потребителя, отчасти улавливая конъюнктурный спрос на те или иные товары.
Государство, напротив, пытается с этим бороться. Рост цен все-таки был остановлен.
К 2019 году мы достигли минимальных показателей инфляции за всю свою историю. В 2020 году инфляция несколько выросла. К сожалению, это реакция рынка на кризис, поскольку рыночный механизм мы не можем, в силу того что у нас не плановая экономика, полностью подчинить государству.
Еще один серьезный удар был нанесен нашей экономике. Он совпал с пандемией. Это шок на нефтяном рынке. Цены на нефть впервые в истории ушли в минус. Но уже к лету 2020-го, в том числе за счет тонкой и уверенной позиции России на энергетическом рынке, нам удалось ситуацию выправить. Мы даже не очень обратили внимание на катастрофическое падение цен на нефть.
Это связано с тем, что доля нефтегазового сектора в доходной части бюджета уже составляет одну треть, и это позволяет нам маневрировать за счет не нефтяных доходов.