В последние годы мы просто перепрыгиваем в совершенно новые реальности. Только окунулись в цифровизацию-виртуализацию, как пошла глобализация, с которой уже все свыклись, как с неизбежным злом. Многие, даже большие страны, против неё восставали, но ничего существенного сделать не могли. А один далеко не самый страшный коронавирус разрушил её мгновенно.
Какова будет постпандемическая реальность? Чем глубже кризис, тем больше шансов на более справедливое общество? Обо всем этом и многом другом в прямом эфире видеостудии Pravda. ru Инне Новиковой рассказал доктор экономических наук, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг.
Читайте начало интервью:
Что ждет Россию после пандемии
Переживет ли Россия Ковид при феодальном капитализме
Руслан Гринберг о примитивизации структуры экономики и нынешнем окне возможностей
Коронавирус сильнее глобализма. После пандемии туда дороги нет
— Руслан Семенович, глобализация действительно состоялась и очень глубоко, глобально в нас проникла. Хотя многие уже были недовольны, все-таки практически все думали, что это будет только расширяться и укрепляться, но появился коронавирус, и пандемия ее мгновенно разрушила. Страны пытаются теперь отгородиться. Насколько это серьезно? Видимо, процесс уже необратим?
— Я думаю, что он необратим. И слава Богу, что он необратим. Мы стали жертвами доктрины свободного рынка и минимального участия государства, идей неолиберализма, а именно — социального рыночного хозяйства. Именно так оно называлось, когда его придумали. А сейчас просто это приобрело отрицательную коннотацию в связи с тем, что был сделан крен в сторону капитализма.
Строй, который у нас сложился, больше всего соответствует доктрине просачивающегося капитализма — down capitalism. Это, когда государство помогает исключительно богатым, исключительно инвесторам, исключительно работодателям, они должны наживать деньги, впитывать их потоки. А дальше они понемногу будут просачиваться уже менее удачливым людям вниз. У нас как раз именно такой капитализм — down capitalism — и сложился.
— При нынешних карантинных ограничениях в России серьезно помогают только крупному бизнесу, также как и при санкциях. А мелкий и средний бизнес — барахтайтесь сами.
— Это, кстати, мировая тенденция. Мы — просто самые лучшие ученики любых теорий, которые в данный момент господствуют на Западе. И самые лучшие их проводники. Это — наше нетерпение, комплекс неполноценности, копирование. У нас же сейчас в одном флаконе — Сталин и Николай II — два выдающихся русских государственных деятеля.
Наша оппозиция постоянно кричит, что чем хуже, тем лучше. Но это — очень порочный путь считать, что во время смуты мы придем к власти. Всегда получается все совсем наоборот. В то же время, конечно, надо поддерживать их критику, потому что тогда совсем уже не будет никаких окон возможностей, в которые могли бы пролезть ответственные граждане, которыми тоже еще надо стать. Не надо слишком уж плохого. Войны точно не нужно. Лучше мы будем жить в такой феодальной полуанархии, как сейчас.
Я думаю, что сейчас все-таки возможно улучшение ситуации именно в связи с ее резким ухудшением. Надо делать выводы, создавать нормальное государство и экономику, поворачиваться лицом к народу. Иначе просто уже нельзя. Если этого не сделать в ближайшее время, то дальнейшего уже может просто не быть.
— Во время кризисов и во время смут всегда появляются какие-то возможности. Вы говорили, что чем глубже кризис, тем больше шансов на более справедливое общество. Может быть, коронавирус и связанные с ним процессы как раз будут этому способствовать? Как вы оцениваете ситуацию и перспективы?
— Мы можем оперировать историческим опытом. Капитализм без берегов господствовал и догосподствовался до того, что сначала состоялась великая депрессия 29-33, а потом в тридцатые годы он стал с протекционизмом и ксенофобией. Все это привело к войне. И война была крайне ужасной.
Когда она наконец закончилась, теоретический, философский, политический дух во всем мире очень благоволил социализму. Даже несмотря на сталинские репрессии, лучшие интеллектуалы Запада с большой любовью и состраданием относились к ожиданию новых социальных экспериментов.
Они говорили, что репрессии — это детская болезнь. Потом все будет хорошо. Нам тоже надо будет предпринимать что-то такое. И действительно получилось же как раз так. Капитализм научился быть социальным. Там поняли, что невозможно больше мириться с чистым капитализмом без социального выравнивания. И произошло чудо.
В 1950–1960-е годы был Золотой век человечества. Просто — бесклассовое общество, о котором мечтал Маркс. Идеальная работа социальных лифтов, бесплатное образование. Прогрессивная шкала налогообложения в даже такой капиталистической стране, как США. Там нельзя было завещать свой коттедж сыну или дочери, не заплатив примерно такую же цену в бюджет. Это было золотое время.
Но не бывает в истории, чтобы хорошее не кончалось. В середине 1970-х Маргарет Тэтчер, Рональд Рейген, Хельмут Коль — тройка нападения на социализм. Они говорили, что у нас — слишком много социализма, мы создали общество паразитов, пособия по безработице настолько хороши, что люди не хотят работать, и все такое прочее. Это на самом деле не было полной правдой, но полуправда была.
Тогда и возник лозунг: Да здравствует право на неравенство! И это право было реализовано в течение последних тридцати лет до того, что уже мы — на пороге социальных бунтов. Сейчас снова есть мощный запрос по всему миру на очередную социализацию капитализма. И я в это очень верю.
— Ваш прогноз. — Какова будет наша постпандемичная реальность?
— Будущее всегда в тумане, а сейчас — в густом тумане. Конечно же, я ратую за то, чтобы все-таки очеловечивание современной модели жизни в России произошло. Я думаю, шансы всегда есть.
Беседовала Инна Новикова
К публикации подготовил Юрий Кондратьев