На страницах нашего издания мы продолжаем обсуждение бюджета России на 2018-2019 годы. Нынешний бюджет — это уже не антикризисный бюджет, это бюджет развития. Экономический обозреватель Pravda.Ru нашел "грабли", на которые в очередной раз наступают наши регуляторы и которые еще не поздно убрать с экономического пути нашей страны.
Продолжая разговор о бюджете 2017 года на период 2018-2019 годов, принятие которого входит в завершающую стадию, хотим напомнить, что постоянно говорим о том, что важной причиной многих российских бед является рассогласование кредитно-денежной и налогово-бюджетной политики России. Налогово-бюджетную политику проводит минфин и правительство, кредитно-денежную — Банк России. И рассогласованность в их действиях привела к тому, что сейчас в народном хозяйстве просто деньги очень дорогие, фактически недоступные для производства. Это тем более странно, что на Западе, наоборот, наблюдается избыток ликвидности, процентные ставки порой даже выходят на отрицательный уровень. У нас катастрофическая нехватка ликвидности, и это во многом связано с деятельностью Банка России.
Понятно, что кредитно-денежная политика — это инструмент тонкой настройки, его нельзя было применять, он просто не приспособлен для решения задач вроде резкого кризиса финансовых санкций, который устроили нам западные страны в конце прошлого года, когда отказались продлять крупные, очень крупные, многомиллиардные кредиты нескольким российским крупнейшим монополиям.
В этой ситуации произошла одна очень неприятная вещь. Дело в том, что перед санкциями, перед острой фазой кризиса, руководители правительства и минфина часто говорили, что они знают, как бороться с кризисом, инструменты были созданы, отработаны, апробированы во время кризиса 2008-2009 года, когда правительство возглавлял Владимир Путин. Тогда, справедливо говорили руководители минфина, это удалось, и мы просто повторим. Мы отладили, мы отработали, мы апробировали имеющиеся инструменты, которые уже показали свою эффективность. Я напомню, что тогда борьба с кризисом велась преимущественно методами кредитно-денежной политики, и это была контрциклическая антикризисная политика, прямо противоположная той, которую проводит правительство Дмитрия Медведева сейчас. Эта политика называется циклической, она означает, что сокращение доходов бюджета должно вести к сокращению и расходов бюджета, причем расходы предполагается сокращать равномерно.
Циклическая антикризисная политика соответствует духу вашингтонского консенсуса, когда считается, что государство в принципе не должно влиять на народное хозяйство. На самом деле, это, конечно, сказки для стран третьего мира, в том числе и для России, которые нам сочиняют в США, потому что там-то как раз государство очень активно и достаточно эффективно вмешивается в народное хозяйство. Точно так же, хоть и менее эффективно, это происходит и в Европе, но там достаточно неравномерно. В Германии это происходит лучше, в некоторых других странах хуже. Но тем не менее этот рецепт о том, что нужно сокращать расходы параллельно сокращению доходов, на самом деле, не очень сильно соблюдается. И мы это видим из постоянных скандалов в высшем руководстве Европейского союза, когда выясняется, что никакая из стран не собирается уменьшать дефицит бюджета.
Успешная антикризисная политика кабинета Путина 2008-2009 годов была контрциклической. Путин не боялся дефицита бюджета, Путин не боялся тратить деньги из резервных фондов, Путин увеличивал расходы бюджета по мере сокращения доходов с тем, чтобы это привело к мультипликативному эффекту в народном хозяйстве. И тогда это сработало.
Сейчас, когда минфин и правительство пытаются воссоздать опыт 2009-2010 годов, они забывают о том, что, во-первых, их политика циклическая, а тогда была контрциклической, и, во-вторых, тогда были обеспечены условия для эффективных антикризисных мер средствами кредитно-денежной полиции. А сегодня позиция "мегарегулятора", как часто называют Банк России, прямо противоположна. Банк России не хочет отвечать ни за антикризисную политику, ни за экономическое развитие вообще. Эльвира Набиуллина говорит, что она категорически против "расширения мандата" Банка России.
Банк России отвечает только за инфляцию, да и то, как мы видим, не очень удачно. Проблемы экономического развития не входят в зону ответственности Банка России, при этом ЦБ лишает народное хозяйство денежной ликвидности. Денег в экономике сейчас нет. Правительство, в свою очередь, для пополнения бюджета и повышения ликвидности решило провести целый ряд мероприятий, мы все испытали это на своей шкуре, когда оно решило вычерпать из населения, высосать пылесосом те средства, которые лежали у нас у многих в кубышках.
Это сработало. Огромное количество денег (говорят, что это было никак не меньше двух-трех миллиардов), которые лежали у каждого по домам, вернулись в народное хозяйство через повышение штрафов, через ужесточение платежной дисциплины в России. Она вернулась в народное хозяйство, она вернулась и в правительство, но этого, очевидно, мало.
На самом деле, очевидно, что инструменты 2009-2010 года, которые основывались на контрциклической экономической политике, просто не могут работать в условиях циклической экономической политики, и это очень серьезная проблема.
Вторая проблема, которую мы видим в бюджете 2017 года, что он просто забывает один из важнейших принципов бюджетной политики, которым практически никто не занимается. Это принцип выравнивания количества и качества бюджетных услуг, оказываемых каждому гражданину России. Я подчеркиваю — каждому, вне зависимости от места его проживания. Это важнейшая вещь.
Тут проблема во многом состоит в том, что когда мы создавали наш бюджетный кодекс, вообще нашу бюджетную систему, мы брали за образец германскую систему. Это разумно, это оправдано, когда ты вводишь что-то новое и масштабное. Чем создавать с нуля, лучше взять что-то, что хорошо работает. В Германии бюджетная система эффективна и хорошо работает. И, что самое главное, Германия является федерацией с широкими полномочиями земель и существующим достаточно большим количеством межбюджетных трансфертов.
Мы взяли эту модель, но мы не учли принципиальное различие. Как говорит русская народная пословица: "Что русскому здорово — то немцу смерть". Верно и обратное: то, что работает в Германии, не всегда будет работать в России. Германия — маленькая страна, Германия — гомогенная страна, то есть однородная. Там различия между регионами не очень сильны. Россия принципиально отлична. Наши огромные территории, наши пустые пространства в условиях, когда правительство отказывается от выравнивания бюджетных услуг населению, означают, что человек в деревне в принципе обречен жить хуже, не получать примерно такие же, например, услуги в области образования, культуры или здравоохранения, которые он получает в городах.
И на практике ничего этого нет и в помине. Сейчас в России происходит вообще парадоксальная ситуация, когда качество жизни напрямую зависит от плотности населения. Люди бегут в большие города. Причем пропасть, что характерно, лежит не между Москвой и остальной Россией, как многие думают, а между городами-миллионниками и маленькими районными городами и поселками. И это очень опасно, это очень плохо. И несмотря на все эти меры, например, по развитию Дальнего Востока, которые сейчас принимаются, возникает очень серьезная угроза обезлюживания, варваризации огромных сельских пространств, где раньше, при советской власти, мы помним, были дворцы культуры колхозов-миллионеров, сельские больницы, не говоря уже о школах. В каждой маленькой деревушке был фельдшерский пункт. В каждом селе побольше была своя амбулатория или клиника.
Ничего этого не остается, правительство отдает на откуп регионам полномочия по обеспечению, например, школ, не предоставляя за это достаточно денег. Дети вынуждены ездить в совершенно чудовищных условиях в школы на огромные дистанции, что зимой вообще сомнительное удовольствие. И люди начали просто бежать, началось обезлюживание территории. Убита социальная инфраструктура. Где вы видели дворец культуры в сельской местности? В Барвихе есть, я не спорю. Но, пожалуй, больше нигде нет. Все это закрыто, все это разрушено, ничего не финансируется ни региональными, ни муниципальными бюджетами.
Фактически идет гибель великой цивилизации. Но пустое место не останется пустым. Туда обязательно придут люди, эти люди будут не русские, это будут люди, не избалованные благами цивилизации. Многие боятся китайцев. Это не совсем оправданно, потому что китайцы — народ теплолюбивый, они живут под пальмами, а не под елками. Но дело в том, что между русскими и китайцами живет огромное количество различных народов, различных племен, не избалованных благами цивилизации. Они не знают ни колхозных домов культуры, ни современных сельских больниц. И когда они увидят огромные пустые территории, их неизбежно будет засасывать огромным демографическим пылесосом на земли, которые бросили русские. И не приведет ли это к распаду России — можно только гадать.
Нынешний бюджет — это уже не антикризисный бюджет, это бюджет развития. И очень важно сейчас заблаговременно не допустить возникновения той страшной угрозы распада России или по крайней мере ее восточной части, которая неизбежно возникнет, если мы будем некритично продолжать нынешнюю линию в отношении политики выравнивания бюджетных услуг. Это один из базовых принципов, прописанных в самом начале бюджетного кодекса. И очень грустно, что правительство не хочет выполнять свои собственные принципы.