Совет Федерации считает, что нужно объединить маленькие и слабые регионы для решения накопившихся социально-экономических проблем. Собственно, процесс так называемого "укрупнения регионов" для России не нов. По сути, он происходил, например, еще в 2003 году, когда мы объединялись в федеральные округа. У такого решения есть как сторонники, так и ярые противники. Почему? Кто выиграет, а кто проиграет от этого процесса? Как заживут люди в обновленных субъектах федерации? Первый заместитель председателя комитета Совфеда по экономической политике Сергей Калашников рассказал Pravda.Ru о главных целях и плюсах укрупнения регионов.
— Расскажите нам об инициативе об укрупнении субъектов Российской Федерации, которая предполагает объединение нескольких центральнороссийских областей в несколько более крупных.
— Что касается территориального устройства страны, у нас на сегодняшний день оно идет по двум принципам: территориальному и национальному. И это, конечно, камень преткновения. Многие маленькие, но гордые нации хотят иметь свою псевдогосударственность в рамках субъекта федерации. Им в этом отказывать ни в коем случае нельзя, наверное. Возникает только один вопрос: в России более 140 национальностей, и понятно, что на них 85 субъектов не хватает. В большинстве республик титульной нации, соответствующей названию республики, к сожалению, нет. Есть республики, где абсолютное большинство русских, их просто в России 85 процентов.
— Например, Еврейский автономный округ?
— Да, я не уверен, что там большинство евреев.
— Но вы предлагаете создание не только национальных объединений или национальных регионов, но и центральнороссийских...
— Да, совершенно верно. На сегодняшний день, в условиях достаточно серьезных экономических проблем, очень важны межрегиональная кооперация и максимальное заимствование и передового опыта, и организационных структур. Можно взять две области и сказать, что почему-то одна развивает очень хорошо одно направление, а другая - другое, хотя они, в общем-то, достаточно перетекающие. И здесь нужно рассматривать их именно как территориальный народнохозяйственный комплекс. Возьмем, например, леса Смоленщины и леса Брянщины. Это, по сути дела, один общий лесной массив. И понятно, что даже такие примитивные вещи, как охота, то есть лесопользование, очень взаимосвязаны.
Второй момент связан с тем, что в Советском Союзе происходило достаточно мощное и достаточно равномерное распределение производительных сил. Сейчас, когда одна небольшая область, с населением один-два миллиона человек, создает практически замкнутый территориальный хозяйственный комплекс, как правило, возникает огромная проблема с кооперацией.
Семь округов, которые есть в стране, безусловно, должны снимать эту "нестыковочность". Но дело в том, что административное управление округами — это политическое управление, и оно не занимается хозяйственной деятельностью. И, таким образом, единого хозяйственного комплекса не создается.
— У нас существует очень четкий бюджетный принцип — выравнивание количества и качества бюджетных услуг вне зависимости от региона проживания. Что произойдет с этим принципом выравнивания при объединении Брянской, Смоленской, Калужской и Орловской областей? И где будет сидеть губернатор или новый глава?
— Слабое звено этого предложения - это то, что нужно будет что-то менять, менять элиты. Менять в том смысле, что вместо трех-четырех замгубернаторов по экономике будет только один замгубернатора по экономике. Вместо четырех губернаторов будет один губернатор, и т.д.
— А где будет столица: в Брянске, в Смоленске, в Орле?
— Мое личное мнение... Сейчас наметилась такая мировая тенденция: столицы тех или иных административных образований создаются не в традиционных мегаполисах или городах, связанных с определенной страной или частью страны, а на новом месте, не связанном ни с историческими, ни с национальными, ни с другими предшествующими аллюзиями. То есть, грубо говоря, я вполне допускаю, что столицами не будут ни Брянск, ни Орел, ни Смоленск, уважаемые исторические и культурные центры, а станет какой-нибудь районный городок, куда переселят соответствующих чиновников.
— Вы говорите про укрупнение регионов. Но совершенно точно заботиться о какой-то маленькой школе в регионе с миллионом человек проще, чем в объединенном регионе с населением десять миллионов человек, как вы и предлагаете. Вообще, чем больше объект, тем сложнее им вручную управлять. Не так ли?
— Я как раз с этим категорически не согласен. Ручное управление большими системами — это нонсенс. Нужно четко понимать градацию управления. Директор школы управляет школой в рамках своих полномочий. Но эти полномочия не в том заключаются, чтобы добыть деньги, содрав их с родителей, чтобы купить новые парты или покрасить стены. Это как раз не функция директора, он не хозяйствующий субъект. Ему местные органы образования должны деньги дать на покраску стен и на покупку новых парт. Когда мы на этот уровень нагружаем не свойственные ему функции, получается тот бардак, который мы имеем. Большая система — это всегда иерархическая система.
— Давайте приведем в пример суперрегион со столицей между Смоленском и Брянском. Кто там будет решать эти вопросы — губернатор или местный законодательный орган?
— Это простая схема. Это решает директор школы, выходя за соответствующими деньгами в вышестоящую организацию - департамент образования.
— Все равно, одно дело, когда у департамента образования столько школ, сколько сейчас в Брянске. А совсем другое - когда в том же департаменте школ будет в четыре раза больше. Естественно, каждой школе будет меньше внимания уделяться.
— Извините, у нас 85 субъектов, и все ездят в минфин просить дополнительные деньги. Следовательно, будет не 25 директоров ездить, а 100 директоров ездить. В чем проблема? Количество и объем решений никак не влияют на качество. На качество влияет только эффективность этих решений. На самом деле, принятие решений по вертикали так устроено, что увеличение низа никак не влияет на повышение загрузки верха.
Что касается экономики и хозяйствования, мы же не предлагаем создать Госплан на уровне объединенных территорий. Мы говорим о том, что нужно создавать единые хозяйственные механизмы и кооперацию. Вы же понимаете, что существует барьер на границе одной области с другой в лице определенных протекционистов. И качество дорог — тоже. Попробуй завезти чужую водку, когда в этой губернии льют свою!
— И насколько все-таки реально объединить регионы?
— Это, я думаю, исключительно дискуссионная площадка.
— Мне кажется, что люди, искренне считающие себя элитой, и в Брянске, и в Смоленске будут возражать.
— Я думаю, что да. Я думаю, что сразу всплывает местный патриотизм. Но я думаю также, что это тоже неплохо, когда люди себя почувствуют в рамках дискуссии брянцами, смоленцами, калужанами, осознают ценность своей малой родины.
— А вас не пугает, что у огромных субъектов федерации такие же права, в том числе по бюджету, как у какого-нибудь маленького субъекта с маленьким населением или у большого региона, но тоже с маленьким населением?
— Вы понимаете, когда речь идет о каких-то территориальных образованиях, эти критерии: маленький или большой, богатый или бедный, - не должны все-таки работать. Речь идет о представленности даже определенной культуры. И я не вижу здесь трагедии и проблемы.
— Интересно все-таки, если объединить Орловскую область и Брянскую, кто будет лучше жить, а кто хуже? Или все станут жить лучше за счет объединения?
— Тут надо сохранять дифференциацию по уровню жизни, а дифференциация, например, есть между Белгородской и Орловской областями.
Кстати, кого с кем объединять — это совершенно непредметный разговор. Это будет зависеть от многих факторов, и прежде всего от желания самих жителей. Я хочу сказать, что цель только одна — повышение уровня жизни всех составляющих.
Интервью к публикации подготовила Мария Сныткова
Беседовал