Кого в современной России можно считать бедным человеком? Каков прожиточный минимум в разных российских регионах? Какие слои населения тяжелее всего переживают нынешний экономический кризис? Почему резкое падение доходов населения опаснее хронической нищеты? На эти вопросы Pravda.Ru отвечает профессор Высшей школы экономики Наталья Тихонова.
- Разъясните, пожалуйста, кто сегодня в России считается бедным? И на каком основании? Потому что величина эта зависит от многих факторов, и официальные критерии и реальность могут несколько расходиться, так?
— Да, конечно, они расходятся. И это нормально, потому что во всем мире те люди, которых считают бедными, это не совсем те, кто является бедными. То есть это пересекающиеся, но не совпадающие множества. Если же говорить о России, то в России к числу бедных принято формально относить людей, доходы которых ниже прожиточного минимума. Этот прожиточный минимум устанавливается государством, причем нельзя сказать, что если ваши доходы ниже той величины, которая озвучена, то вы обязательно бедные. Потому что каждый регион, на самом деле, устанавливает прожиточный минимум самостоятельно.
И регионы, которые победнее, но с хорошими лоббисткими возможностями руководства, часто устанавливают слегка завышенный прожиточный минимум, чтобы иметь возможность выбивать дотации, ссылаясь на большую долю бедных.
В Москве и Петербурге стоимость жизни примерно одинакова, как мы знаем. А прожиточный минимум более чем в полтора раза различается. В Москве прожиточный минимум гораздо выше. Поэтому в Москве бедным будет считаться человек, который по питерским понятиям от бедности весьма далек. Именно с этим связано то, что в Москве относительно низка доля бедных, потому что социальные трансферты идут людям, которые официально считаются бедными, и при этом уровень их доходов, в общем-то, достаточно высокий по общероссийским меркам.
— Буквально на днях прошла информация, что федеральные власти официально снизили размер прожиточного минимума, и таким образом занизили, видимо, число бедных. Как вы это прокомментируете?
— За последние два года методика выделения бедных пересматривалась не один раз. И это тоже нормальная практика, когда пересматривается, во-первых, критерий выделения бедных, во-вторых, сама по себе потребительская корзина, на основе которой все это рассчитывается. Первый раз у нас за последние два года пересмотрели критерии выделения бедности, когда учли состав домохозяйств.
Раньше учитывались только трудоспособные, пенсионеры и дети. Для каждой из этих категорий есть свой прожиточный минимум, и домохозяйства одной и той же численности, но с разным составом, имеют разный совокупный прожиточный минимум для того, чтобы их можно было отнести к числу бедных.
А сейчас стараются учитывать не только состав, но и численность домохозяйств, исходя из того, что большие домохозяйства осуществляют некую экономию на всех совокупных расходах, которые относятся ко всем членам.
— То есть, грубо говоря, чем больше семья, тем экономнее.
— Да, тем меньше предполагается прожиточный минимум на человека, потому что если горит свет, то этим пользуются все, и так далее. Уже были довольно серьезные результаты этого пересмотра, потому что по старой методике, например, в 2013 году, к числу бедных относилось 13,8 процентов населения, а по новой методике - 10,8 процентов.
— Получается, что все эти методики все-таки имеют цель снизить официальное число бедных, да?
— Они ставят перед собой цель выделить наиболее нуждающихся членов общества, которым государство в данный момент и при данных возможностях берет на себя обязательство помогать. Другое дело, что не все, кто действительно нуждается, эту помощь получает. Но когда у государства уменьшаются возможности оказания помощи, то, естественно, из всех нуждающихся в ней оно пытается выделить наиболее нуждающихся.
И вот тогда ужесточается картина по потребительскому минимуму. Скажем, в начале девяностых годов, когда было массовое обеднение общества, тоже был пересмотр методики расчета черты бедности, и в начале девяностых годов фактически в два раза была понижена черта бедности. То есть это инструмент, который не столько выделяет реально бедных, сколько служит задачам социальной политики государства и используется для планирования финансовой деятельности государства по оказанию материальной поддержки населения.
— То есть мы сейчас должны быть готовы к тому, что в бюджете нынешнего года заложено на социальную поддержку меньше денег?
— С одной стороны, мы, конечно, должны быть к этому готовы, это естественно в условиях кризиса. Но с другой стороны, ключевая проблема не эта. Это прозвучит парадоксально, но прожиточный минимум, на самом деле, мало на что влияет. Потому что пособия по нуждаемости в прямом смысле слова, как на Западе, где нуждающимся выплачивают 400 или 700 евро, у нас нет, у нас появляются только какие-то дополнительные льготы. Например, для детей из малоимущих семей бесплатное питание в школах, выдача одежды или талонов на бесплатную покупку одежды, каких-то бесплатных билетов.
В каждом регионе есть свои программы помощи. Наиболее эффективными мерами поддержки нуждающегося населения являются субсидии на оплату ЖКХ — те, которые должны получать люди, у которых расходы на оплату ЖКХ составляют более 22 процентов их совокупного дохода в семье. Так вот, ключевая проблема в том, что эти субсидии очень многие люди, имеющие на них формальное право, не получают. И получить их особенно сложно, во-первых, жителям села, поселка городского типа.
А вторая проблема, которая здесь есть, - это невозможность собрать справки, которые нужно, чтобы получать субсидии. Потому что вы должны представить справки о доходах каждого члена семьи. Представьте, что вы развелись пятнадцать лет назад, бывший муж куда-то уехал, вы вообще не знаете, где он, но он остается прописанным у вас в доме.
— Напрашивается мысль, что бюрократией это сделано специально, чтобы уменьшить размер финансовой поддержки для наиболее незащищенных слоев.
— Здесь есть две самостоятельные линии. Первая — это то, что связано с установкой на сокращение расходов. Если у нас кризис, то ясно, что мы режем все статьи, в том числе и эту статью. Это объективная ситуация, с ней ничего нельзя поделать.
Можно говорить о приоритетах и расходах: одни считают, что надо инвестировать больше в будущее, науку, здравоохранение, образование, другие считают, что нужно инвестировать больше в оборону, третьи считают, что больше надо инвестировать в поддержку малообеспеченных слоев. Идет общественная дискуссия на этот счет.
Вторая проблема — это проблема справок. Опять-таки, конечно, справки нужны, нужны такие документы, которые подтверждают вашу реальную нуждаемость. Третья проблема — это проблема коррумпированности части нашего чиновничества.
— Есть ли какая-то объективно опасная черта для страны, за которой количество бедных уже чревато социальными последствиями?
— Когда, по нашим понятиям, бедны порядка восьмидесяти процентов населения. Но это, собственно говоря, не мешает Индии успешно развиваться. И Китай, когда начинал свой большой рывок, там восемьдесят процентов населения жило даже не в бедности, а в глубокой нищете. Поэтому говорить о том, что страшна сама по себе численность бедных, было бы неправильно. Опасно, когда у людей ухудшается материальное благосостояние. Не так важно, бедны они при этом или не бедны. Они могут быть представителями среднего класса, но с падающими доходами.
Все мы знаем, что Гитлера привели к власти не бедные, а средние слои Германии, но в этот момент эти средние слои резко обеднели, и они требовали кардинальных мер. Поэтому опасно резкое падение благосостояния населения, причем без перспективы его скорого улучшения. То есть люди могут терпеть ухудшение положения, когда они знают, что это временно, что это связано с объективными трудностями, что это надо просто пережить, перетерпеть, и опять мы начнем успешно развиваться, но для этого они должны видеть некую перспективу, они должны видеть стратегию, например, выхода из кризиса.
— А справедливо ли утверждение, что кризис делает бедных еще беднее, а богатых еще богаче? Или все слои одинаково теряют благосостояние?
— В классический кризис бывает так. Если говорить про нынешний кризис, то картина по-другому развивается. Сейчас сильнее всего пострадали относительно благополучные слои населения. То есть верхние двадцать процентов. Я не говорю про верхние один-два процента, но верхние двадцать процентов пострадали сильнее.
Но если говорить не о доходах и расходах, а о том, насколько тяжело сказался этот кризис, то пострадали сильно и нижние слои населения. Потому что если вам нужно отказаться от покупки "Пармезана" и вместо него покупать какой-нибудь "Эдам", то это, конечно, трагично, но не очень. А если у вас нет возможности купить ребенку школьный завтрак, а раньше она была, то это уже трагично и гораздо опаснее по своим последствиям.
Наименее благополучные слои населения сильнее пострадали и потому, что по ним больше ударили увольнения, неоплачиваемые отпуска, неоплачиваемая сверхурочная занятость. Я не скажу, что проблемы на работе не возникли у более благополучных слоев населения. Но это другие проблемы. Сократились возможности дополнительного заработка, сократились возможности найти другую работу, если тебя что-то не устраивает на старой. Это тоже проблема, но это проблемы другого класса.
— Какие прогнозы по бедности строят экономисты? И какие меры должны быть приняты, чтобы этот процесс замедлить?
— Прогнозы предсказывают разную динамику бедных. Самые мрачные доходят до примерно трети, 35 процентов. Но есть и более оптимистичные. Вообще, бедность начинает сокращаться тогда, когда экономика страны начинает расти. Поэтому проблема бедности — это не проблема пособий, это проблема грамотной стратегии экономического развития и вывода страны из экономического кризиса.
Подготовила к публикации Мария Сныткова
Беседовала