В этом году исполняется 70 лет атомной промышленности России. Все началось с создания атомной бомбы, а закончилось превращением нашей страны в ядерную державу. Успехи отрасли не ограничиваются временами СССР. Ядерный потенциал России восстанавливается после разрухи 90-х годов. Об этом Pravda.Ru рассказывает научный журналист Владимир Губарев.
- Владимир Степанович, исследования в области ядерной физики в нашей стране велись с начала 20-х годов. В 1921 году государственный ученый совет Наркомпроса учредил при Академии наук радиевую лабораторию. Почему датой основания атомной промышленности считается 1945 год? Что тогда произошло?
- 70 лет исполняется со дня начала создания атомной бомбы. Был создан комитет во главе с Берия, которому было поручено создать ядерное оружие, потому что за две недели до этого события случилась трагедия Хиросимы и Нагасаки. Хотя весьма странно, что только в эти дни Сталин принял такое решение, он ведь знал, что в США ведутся работы.
Они шли с 1942 года достаточно интенсивно. Более того, он знал, что американцы провели испытания, поэтому не удивился в Потсдаме, когда Трумэн сказал, что они создали атомную бомбу.
Специальный комитет — Первое главное управление — потом стало министерством среднего машиностроения, которое сегодня называется Росатом.
История атомного проекта, конечно, великая, фантастическая, интересная и очень важная. Мы просто должны понять, все, что сегодня создано в нашей стране, в области науки, техники и технологии, начиналось с атомного проекта СССР. Все. В том числе, космические исследования.
Ракета Р-7, на которой был запущен первый спутник и Гагарин, она появилась после встреч Курчатова, Келдыша, Королева и Мишина.
Практически все направления, крупные физические институты, в том числе знаменитый Физтех, многие факультеты МГУ, Ленинградский институт, Механический институт, Инженерно-физический институт — все появились благодаря атомному проекту СССР. И даже на литературу это повлияло.
Солженицын был спасен благодаря атомному проекту СССР. Дело в том, что после войны выяснилось, что в стране осталось всего шесть тысяч физиков и математиков, включая преподавателей школ. Остальные погибли, больше просто не было.
Поэтому вышел приказ всячески беречь их. Когда прочитали в биографии у Солженицына, что он математик и физик, преподавал в школе, то его направили в шарашку. "В круге первом" потом он это описал. Если бы он не попал в шарашку, то трудно сказать, какая была бы у него судьба. Также и у многих других.
Были созданы крупные учебные институты, куда отбирали очень талантливых студентов из других институтов, потому что физики были нужны, без этого нельзя создать было оружие. Все крупнейшие ученые принимали участие.
Мстислав Всеволодович Келдыш — гениальнейший ученый, трижды Герой социалистического труда. В 1955 году первую звезду он получил за расчеты термоядерного оружия. Один раз я его видел слегка выпившим, это было на космодроме, когда он решил академикам прочитать лекцию о теории относительности. Он сказал: Вы ничего не понимаете в теории относительности. Сам глава Академии наук читал нам лекцию, забавно.
— Сколько лет прошло от начала процесса до первых удачных испытаний?
- По сути дела, три года на создание копии американской атомной бомбы. Она была испытана, было сделано пять экземпляров… Вклад разведки был очень большой, потому что разведка дала точное направление, куда идти.
Первый путь был за Курчатовым, это — получение плутония, то, что было реализовано на "Маяке" быстрее всего. Второй — это выделение урана-235, это Кикоиным было реализовано чуть позже. И третье — электромагнитные разделения изотопов, над чем работал Арцимович.
Вот это была русская тройка, и они вначале шли параллельно, пока не вырвался вперед Игорь Васильевич Курчатов. Юрий Борисович Харитон — главный конструктор нашего оружия — сказал, что мы уже в 1949 году начали предлагать более оптимальные решения, более мощные заряды с экономией материалов и так далее. Но Сталин распорядился сделать один к одному американскую. Видимо, не хотел рисковать, опасался, что иначе может не получиться.
Он много таких распоряжений отдал, и "Фау-2" сделать один к одному, он не очень верил в наш разум. Поэтому он отдал такое распоряжение — полная копия. Хотя там кое-какие изменения были.
Чисто наша бомба появилась в 1951 году, и она уже была намного эффективнее американской. Ее сделал капитан Забабахин, который потом стал генералом и академиком, возглавил Уральский федеральный ядерный центр. Тогда шутка ходила: Сначала мы американцев обхаритонили (Харитон), а потом мы их забабахали.
— Это же все было создано в рекордные сроки?
- Разговор шел не о рекордах, а о судьбе страны. Недавно буквально познакомился с новыми рассекреченными документами США, где очень четко сказано, что первый удар планировалось нанести по СССР 250 ядерными зарядами, в том числе: восемь на Москву, семь на Ленинград, вторая волна — еще сто двадцать зарядов, и так далее…
Со всех сторон же бомбардировщики были, их остановило только то, что у нас ПВО развито, а главное, что мы провели испытания ядерного оружия. Мы об этом не сообщали, но американский самолет, который летал у Камчатки, рядом с районом испытаний, обнаружил частицы.
— Какая была реакция у американцев?
- Реакция была страшная. Потому что по данным их агентуры получалось, что мы сделаем бомбу примерно через десять лет — в районе 1958-1959 годов. А мы сделали ее в 1949 году.
Это был, конечно, шок для американцев, они начали выяснять, как, почему мы это сделали. Начались серьезные расследования. Поэтому почти вся наша агентура была раскрыта. Хотя до сих пор неизвестен агент Алек, который давал действительно уникальную информацию.
Так вот, задача разведки была очень простой: то, что она указала прямой путь, каким нужно идти. Если бы не было этих данных, то нашим ученым пришлось бы идти сразу по многим направлениям.
Н все равно перепроверка все время шла, технологически это было необычайно сложно. Ведь создавались материалы, которых не существовало, создавались технологии, которых никогда не было, создавались совершенно новые комплексы, которые надо было придумать практически с нуля. Это просто невозможно представить…
— А что у нас сейчас? Мы продвигаемся или теперь все растеряно и заморожено?
— Сейчас то же самое — просто на грани фантастики. Я немного раскрою будущее, в котором недавно побывал. Есть уникальнейший комбинат в горе. Это для того, чтобы даже в случае ядерного удара все продолжало работать. Глубоко под землей — 250 метров — создан комплекс. Там — автоматика тончайшая, уникальнейшая, и все это вытянуто в одну ниточку, одна технология за другой перетекает, программы сложнейшие. В результате принципиально новое топливо получается…
Там нарыты камеры, где располагаются реакторный и радиохимический заводы. Строительство началось еще в 1950 году, потом там нарабатывался плутоний. В свое время этот завод решил оборонную задачу, благодаря этому комбинату мы получали плутония вполне достаточно для того, чтобы обеспечить безопасность страны.
Но в начале девяностых годов три реактора были остановлены, начали выводить из строя радиохимический завод.
Тогда директор Гаврилов со своей командой предложили создать мокс-топливо для реактора БН-800, который пущен в Екатеринбурге, без жидкой фазы. Казалось невозможно, но 28 числа — официальное открытие этой совершенно уникальной линии по производству мокс-топлива. Я на ней побывал, прошелся вдоль всей этой линии, увидел первую сборку, которая была сделана в автоматическом варианте, и завод под землей снова начинает работать, обеспечивая будущее атомной энергетики.
Все это идет в автоматическом режиме на различных линиях, по специальной программе, собираются таблетки, спекаются таблетки, набираются стержни, стержни собираются в кассеты, кассеты собираются в топливные элементы, в ТВЭЛы и так далее.
Все это загружается потом в реактор и начинает работать. Потом вытаскиваются отработанные, проходит этот же цикл. Рядом же строится уже новый центр для переработки отработавших ТВЭЛов. Вся соль в том, что это замкнутый цикл. Урана-235 — уже мало, поэтому получается просто второе дыхание атомной энергетики. Самое безотходное производство.
— То есть, это практически бесконечные возможности.
— На тысячу лет приблизительно. Там сложность в том, что оружейный плутоний можно так держать в руках — перчатки надеть и все. А энергетический — очень активный. И это создавало огромную проблему. Но нашим удалось решить эту проблему. Французы просто рты пораскрывали, когда про это узнали. Они сказали, что мы обогнали их на два поколения. Сделали, казалось бы, невозможное. Поэтому я не случайно говорю, что побывал в будущем.
В прошлом горно-химический комбинат обеспечивал производство плутония. Там уже были суперсовременные реакторы, нитки радиохимического завода просто потрясающие. Теперь они перешли на принципиально новое топливо. И что хорошо, что те выработки, площади, которые сделаны в горе, можно использовать заново. И коллектив есть.
Если еще сюда добавить реактор БН-1200, то вообще было бы замечательно. У меня были фантастические встречи, в том числе имеющая отношение к Правде. Ру.
Едем под землей на машине. Обычно там электрички. — Эта территория больше, чем московский метрополитен 1960 года. — Кольцо и все линии. Едешь по центральной улице — справа реакторный завод, слева завод радиохимический. Три гигантских реактора чуть ли не бесконечных, обслуживающих их. Охрана, естественно, как вы понимаете. И один говорит мне: Я вас видел. — Не может быть! — Я смотрел Правду. Ру. А дальше, — говорит, — где можно еще вас увидеть? Отвечаю: на Правде. ру, наверняка там расскажу про эту поездку.
Феноменальный директор радиохимического завода Владимир Алексеевич Глазунов сказал гениальную фразу: Я всю жизнь работал на войну, а вот теперь я впервые работаю на мир. Сказано было искренне. Да, это правда, он организовал мокс-производство.
— Можем мы обходиться в таких отраслях без Запада?
- Несколько лет тому назад я был на заводе академика Решетнева — космические спутники. Я задал ему такой же вопрос: Вы можете делать спутники без западных комплектующих? Он ответил: Сейчас не можем. А раньше всегда могли без проблем.
За девяностые годы все было потеряно. Сейчас я снова побывал на этой фирме. Прекрасные вещи делают, очень красивые, очень нужные. Я снова спросил: Можете ли делать? Он говорит: Можем, но еще кое-что мы вынуждены закупать на Западе.
Потом я был в Арзамасе-16, в Сарове и в Снежинске Челябинской области, где делается оружие, и спросил академиков Илькаева и Аврорина: Мы можем сегодня делать ядерное оружие без западных комплектующих? Они говорят: Не только можем, мы его и делаем.
К счастью, в нашей стране, кроме идиотов, дураков и прочее, есть еще очень умные люди в провинции, которые понимают, что есть безопасность страны, есть Родина, и они не позволили это потерять.
К счастью, таких людей очень много. Я с огромным удовольствием там побывал, с такими людьми встречался! И при первой возможности снова поеду туда. В будущее прекрасно съездить!
И надо поздравить всех этих людей. Там удерживаются и работают только очень самоотверженные, преданные этому делу люди. Потому что это дело требует полной отдачи себя. Атомщики — удивительные люди, потрясающие люди. Кого я только не знаю — от академиков до рядовых операторов — они все такие. Среди них отдыхаешь душой.
Спасибо всем, с кем я встречался в Красноярске-26. Там я просто отдохнул. В глубинке — лучше. Там — чище. И мозги у людей почище. И страсти естественные.
Также по теме:
Подлодки -дроны из России окружат США
Тайны ядерного советского Казахстана
Читайте статью на английской версии Pravda.Ru
Подготовил к публикации Юрий Кондратьев
Беседовала