Что представляет собой ключевая станка Центробанка РФ и каково ее влияние на российскую экономику? Почему политика, проводимая в настоящее время Центробанком, вызывает яростные споры и критику многих представителей научного сообщества и бизнесменов-практиков? На эти и другие вопросы попытались найти ответы в студии Pravda.Ru депутат Государственной думы Российской Федерации Евгений Федоров и директор аналитического департамента компании "Альпари" Александр Разуваев.
— Давайте, если вы не возражаете, для начала скажем несколько слов зрителям о значении ключевой ставки Центробанка России. Все уже знают, что такая существует, но немногие ясно представляют себе ее значение.
Евгений Федоров: Ключевая ставка — это ставка, под которую коммерческие банки могут получать кредиты в ЦБ. Когда тот или иной коммерческий банк кредитует экономику, он где-то должен брать деньги. Берет он их у Центрального банка. ЦБ — единственный, кто может у нас печатать деньги, он и выдает их по этой ключевой ставке.
Ключевая ставка — основной параметр, отличающий типы стран по экономической системе. Все страны мира в этом плане делятся на две группы: одна — страны с высокими ключевыми ставками и другая — с низкими. Группа стран с низкими ключевыми ставками — это порядка 40 стран: все европейские, США, Англия, Япония… Когда у вас в стране низкая ставка, в экономике оборачиваются, в основном, ваши национальные деньги. Вот возьмем Россию, вы — инвестор или, допустим, ведете бизнес в Калуге. Если вы строите на иностранные деньги, например, на европейские, у вас доступ к ним за четыре процента, если на российские — за 15-20 процентов. Естественно, вы не идиот и не пойдете в российскую банковскую систему за 20 процентов, а пойдете в иностранный банк. Отсюда так называемые иностранные инвестиции…
Александр Разуваев: На самом деле, это неправда. Есть валютный риск. Если вы взяли кредит в валюте, а курс изменился не так, как вы ожидали, вы в итоге получите очень большие убытки, а то и банкротство компании.
Е.Ф.: Это все может случиться в будущем, если случится. В одном случае вам доступ к деньгам обойдется в 20 процентов, а в другом — в пять. Вы — нормальный человек. За сколько возьмете? За пять процентов!
— По вашим словам, выходит, что политика, связанная с ключевой ставкой, в нашей стране чуть ли не антинациональная?
Е.Ф.: Не только у нас. У всех стран с высокими ставками. Люди, которые их устанавливают, работают на чужие экономики. Вы думаете, американцы печатают столько денег для себя? Вот для этих стран и печатают!
А.Р.: Ну, во-первых, американцы увеличивают денежную массу, чтобы поддерживать свой фондовый рынок, от этого зависит уверенность их потребителей. Когда фондовый рынок растет, они становятся богаче, тратят больше — их внутренний спрос двигает их экономику. На другие страны им, в общем, по большому счету, наплевать. Все должны помнить одно: брать за рубежом кредиты под дешевые ставки, — это брать на себя и валютные риски. Это очень рискованная финансовая политика.
Если курс изменится, ваши четыре или пять процентов, под которые вы берете, могут легко превратиться в 50 процентов. Но главное — другое. Конечно, ЦБ кредитует банки, это все правильно. Но процентные ставки в экономике напрямую связаны с инфляцией, потому что основные ресурсы банков — это не деньги ЦБ, а деньги населения, предприятий. Если, грубо говоря, у вас инфляция — десять процентов в год, то процентная ставка по депозитам должна быть десять процентов в год, ключевая — грубо говоря, 15 процентов, а кредитная еще выше. Это банковская маржа — покрыть расходы банка и обеспечить прибыль акционерам. Более того, развивать бизнес лишь за счет кредита — это очень рискованная политика. Есть еще рынок облигаций, а главное — рынок акционерного капитала. И когда у нас говорят, что очень высокая ставка, это элемент лоббизма, когда заемщики вместо того, чтобы повышать рентабельность своего капитала и активов, громко кричат: "Дайте нам дешевую ставку!" Просто бизнес хочет решить свои проблемы за счет населения. Вот и все.
— Ясно. У всех на слуху до сих пор история, которая случилась с ключевой ставкой в декабре 2014 года, когда она взлетела в один день на шесть с половиной процентов — до 17. И дальше мы все увидели, как повысились цены в магазинах, все заговорили о кризисе. Что привело к повышению ставки?
Е.Ф.: Последовательность событий была следующая. Центральный банк на каком-то этапе в 2014 году совершил государственное преступление — он отказался от выполнения своих прямых конституционных обязанностей по поддержанию курса рубля. Оснований материального характера к нарушению закона у него не было, имелись огромные резервы, пропорциональные всей рублевой массе страны. ЦБ просто сказал, что не хочет палить валютные резервы. Инфляция, напоминаю, в этот период у нас была шесть процентов.
Надо понимать, что во всех странах, у которых низкая ставка, низкая инфляция, исключений из этого правила нет. Но если инфляция — экономический показатель, то ставка формируется властями, центральными банками. Значит, как только наш Центральный банк повысил ставку, он автоматически вытащил и инфляцию под сегодняшние проценты. Автоматически. Надо иметь в виду следующее: на начало этого года денежная масса российской экономики в целом составляла 15 триллионов рублей, из них иностранных кредитов и инвестиций — 700 миллиардов долларов. Только четверть финансового оборота приходилась на рубли. И это неудивительно, потому рубль дорогой, а фунты, доллары, евро и прочие — дешевые, они в итоге просто его заместили. В результате к концу 2014 года мы имели экономику, в которой на три четверти оборачивалась иностранная валюта. Это и составило основную причину всплеска инфляции.
А.Р.: Я частично соглашусь со сказанным. Летом прошлого года уже было ясно, что нефть пойдет вниз, что страна столкнулись с оттоком капитала: объявление санкций — всегда плохой пиар для страны, а на плохой пиар фондовые рынки реагируют моментально. Отреагировал на него и российский рынок — по сути, он сейчас является "филиалом" Уолл-стрит. В ситуации, когда серьезный отток капитала был совершенно очевиден, можно было поступить мягко: сразу поднять ставку, сыграть на опережение, прибегнуть к стандартным рыночным методам, поднять нормы обязательного резервирования для банков, вспомнить опыт 1990-х годов, ввести обязательную продажу экспортной выручки, ввести ограничения на движение капитала и т. д. Этого не было сделано.
Я полагаю, что господин Медведев искренне верил некоторым нашим экономистам, которые говорили, что ослабление рубля поддержит реальный сектор, и в итоге ситуацию просто выпустили из-под контроля.
С чем я принципиально не согласен с нашим собеседником, так это с тем, что ставка ЦБ стала причиной инфляции в стране. Инфляционный скачок был связан не с тем, что ЦБ повысил ставку, а с тем, что произошла девальвация рубля, то есть сработало два момента. Первый — подорожал импорт, не только импортные товары, производственные цепочки. Многие компании, которые как-то связаны с валютным курсом, не зная, что будет с рублем, закладывали курс намного выше, чем он был. Может, и 100 рублей — никто не знал, сколько будет. И следующий момент — резко возросла скорость обращения денег. Компании, люди, которые имели рубли, старались побыстрее тратить деньги. Был элемент паники.
В этой ситуации я считаю действия ЦБ совершенно оправданными. Ситуацию, слава Богу, "разрулили". Но в этом заслуга не ЦБ, просто цена на нефть стала снова расти. Да и те, кто хотел продать российские бумаги, ну, в большинстве своем, уже их продали.
Е.Ф.: Я не считаю, что ситуация разрулилась: качество жизни россиян с каждым днем только ухудшается. Завтрашний день будет хуже, чем сегодняшний, а послезавтрашний хуже, чем завтрашний. Все это знают. Как она разрулилась?
Вы говорите, что правительство допустило ошибку. Никакой ошибки не было. Надо понимать, что сам Центральный банк России решений не принимает. По российской Конституции, за Центральный банк России решения принимает специализированное международное учреждение. В Центральном банке располагаются американские советники фирмы Oliver Wyman и ряда других, которые готовят для Центрального банка его решения. Это конституционный процесс, о нем говорил Бастрыкин, говорил и Следственный комитет. И они приняли решение, что российский Центральный банк должен пойти на определенные действия.
Почему я об этом говорю? Потому что когда Набиуллина приходила в Думу утверждаться на главу ЦБ, она обещала исполнять приказы не МВФ, а Путина. А он в трех своих посланиях прямо сказал: ключевая ставка должна быть снижена. Эльвира Сахипзадовна тогда обещала, что будет снижать ставку, после чего, придя в Центральный банк, получила команду по линии МВФ и Oliver Wyman и ставку подняла, перешла к свободному курсообразованию рубля, вопреки Конституции, потом почему-то передумала и сказала: теперь у нас не свободное курсообразование, а мы будем выкупать доллары зачем-то, то есть ведет себя так, как ей говорят в МВФ.
Если вы хотите поменять в стране ситуацию, вам нужно делать то, что делают 40 стран мира. Не надо ничего придумывать. Есть то, что говорил Путин в своих посланиях: снизить ставку до европейского уровня.
— У меня вопрос к Александру Юрьевичу. Можно ли, по вашему мнению, снизить ставку до какого-то привлекательного уровня?
А.Р.: Я совсем коротко по предыдущему вопросу. МВФ проводит очень жесткую политику в отношении стран, которые у него занимают деньги. Хвала господину Кудрину и господину Геращенко, мы в свое время погасили свои обязательства, так что влиять на нашу экономическую политику они никак не могут. Рассказывают, что когда миссия МВФ пришла к Геращенко и стала давать советы, как управлять экономикой, он поинтересовался: "Сколько ЦБ должен МВФ?" Они сказали: "Вообще-то, вы все уже погасили". И он сказал: "Чего вас тогда слушать-то? Вот вам билеты в Большой театр, идите и радуйтесь".
После того как мы выплатили свои долги, никто и никогда не мог влиять на российскую макроэкономику. Очень хорошо быть министром финансов, руководителем ЦБ, когда растут цены на нефть, когда сюда завозятся серьезные капиталы. У нас другая ситуация возникла из-за политических событий. И руководство ЦБ оказалось профнепригодно в такой ситуации.
Что касается снижения ставки, ну, смотрите, как я уже говорил, сейчас у нас ключевая ставка 11,5. Инфляция годовая, кстати, — пока 15. Процентные ставки в нормальных банках — 8-11. Предположим, мы снижаем ставку до одного процента. Да, значит, депозитная ставка будет 0,5. С такой ставкой ясно, что пойдет долларизация, потому что если у тебя в банке полпроцента в год, а инфляция 15, лучше пойти и купить доллары. Вкладчики с учетом инфляции свои деньги потеряют, как в начале 1990-х, при Гайдаре. В общем, резко снизить ставку сейчас — это ограбить население в интересах крупных промышленных компаний. Рынок капитала — это рынок всех нас без исключения. Поэтому путь действий здесь может быть только один: сначала снизить инфляцию, потом — ставку.
Е.Ф.: Все наоборот! Ближайший пример в динамике — Китай, 2013 год. Инфляция какая? 9,5 процента. А ставка? Девять процентов. Прошел год с небольшим. Ставку искусственно снизили до 2,5 процента и автоматически инфляцию подтянули до 2,5 процента. Механизм элементарный. Когда у вас низкая ставка относительно других валют, вы их замещаете своей национальной: юанем, рублем, чем угодно, — и автоматически формируете гигантский спрос на вашу валюту взамен иностранной. Это автоматически приводит к контролю за пространством, вы не четверть контролируете страны, а 100 процентов. То есть, у вас автоматически появляется востребованность рубля, инфляция летит вниз. Если мы в России взамен иностранных инвестиций и кредитов запускаем рубль, под эту замену у вас есть резервы, залоги, просто происходит процесс перекредитования из иностранных банков в российские. Что дает в экономику дополнительно 45 триллионов рублей. А это гигантские инвестиции в индустриализацию, строительство заводов, фабрик, это рост зарплат с нулевой инфляцией. Напечатать рубли взамен долларов — это называется политикой количественного смягчения, и она проводится в упомянутых мной в начале беседы 40 странах с низкой ключевой ставкой. Европейцы печатают еженедельно по 60 миллиардов евро, например. И на этой базе оказывают поддержку своей экономике. Не знает ЦБ как это сделать, пусть пригласит любого молодого специалиста из "Дойче Банка", он все наладит.
— Нам всегда говорили, что запустить печатный станок — это последнее дело.
Е.Ф.: Врали! Его обязательно надо включать, но для определенных целей. ЦБ сейчас говорит: надо выкупить полтриллиона долларов. В США доллары, которые печатает ФРС и выкупаются Россией, автоматически попадают в бюджет, то есть, по сути, ЦБ собирается профинансировать американский бюджет на полтриллиона. Для чего это делается? Они выпускают российские рубли и отправляют их на биржу, чтобы обменять на доллары. Фактически рубль становится своего рода распиской, обеспеченной не российской экономикой, а долларами в наших резервах. То есть, рубль не привязан к российской экономике. Это не наша валюта, а некая производная от доллара.
А.Р.: Действительно, заявления ЦБ, которые были сделаны месяца два назад, говорят о том, что Центральный банк России в ближайшие годы будет проводить политику слабого рубля. То есть, будет покупать валюту и наращивать резервы, если конъюнктура хорошая. И ничего не делать, если конъюнктура плохая. Кто от этого выигрывает? Бюджет.
— Почему?
А.Р.: Потому что основа наших бюджетных доходов — выручка нефтегазовых экспортеров, а она валютная и пересчитывается в рубли. Ну, и соответственно, да, бюджету хорошо. А кто проигрывает? Во-первых, ясно, что не будет международного финансового центра, рублевые ценные бумаги никому не будут нужны. Любой инвестиционный проект или портфельные инвестиции теперь будут сравниваться с долларом, и он будет часто выигрывать. Слабая валюта — это и более высокая инфляция. Инфляция — это всегда налог на бедных. Ну, и опять-таки при слабой валюте продолжится отток капитала.
— И какой вам видится стратегия ЦБ в отношении ключевой ставки?
А.Р.: Курс обращения денег в стране снижается, снижается, соответственно, инфляция. В июне она составила 0,2 процента. Соответственно, мы будем видеть дальнейшее снижение ключевой ставки. ЦБ, к сожалению, поддается давлению со стороны промышленного лобби. Может ли усилится рубль? Может, если вырастет цена на нефть.
— То есть, Евгений Александрович, позитив?
Е.Ф.: Нет позитива. Логика ключевой ставки не в том, чтобы она была на процент выше или ниже. Логика в том, кто заполняет стакан национальной экономики — наша валюта или иностранная. То, что у вас ставка 11,5 сейчас или будет восемь, а у Швеции — 0,35. Важно будет, когда эта ставка приблизится к конкурентным параметрам с иностранными кредитами. Понимаете? Вот как только она приблизится, вот тогда и начнется эффект низкой ставки, не раньше. В этом плане снижение ставки на один процент, на полпроцента не влияет. Вот если она придет к европейским показателям, если Центральный банк вдруг объявит европейскую политику своей, вот это да. Но это политический вопрос, а не экономический. Это доход нации, к которому нас не пускают по политическим соображениям, в результате поражения 1991 года, а не по глупости наших чиновников. Это надо просто понимать. Путин говорил в своих трех посланиях о снижении ставки. Когда Путин в последний раз говорил о снижении ставки, она была 6,5 процента. Сейчас 11,5 процента, 11,5 больше шести? То есть, он сказал: "Снизить", — а ставку подняли. Это политический вопрос? Это вопрос власти.
— Получается, ЦБ творит едва ли не саботаж?
Е.Ф.: Это не саботаж. Саботаж — это нарушение законов. А здесь конституционная диверсия 1993 года. Это следствие конституционного строительства страны. Это не потому, что Набиуллина умная такая, что решила: "А не буду я слушаться президента". Это потому, что господин Ротт, уполномоченный МВФ по Российской Федерации, выдал сентябрьские указания. Цитирую (они, кстати, в интернете есть): "Осуществить в России, секвестр бюджета, повысить пенсионный возраст". И дальше, соответственно, повысить ставки, сократить полицию, реформы в здравоохранении, образовании. Это все есть следствие сентябрьских указаний МВФ, который и является властью для ЦБ. Мы вернулись к вопросу суверенитета.
— Александр Юрьевич, по вашему мнению, ЦБ может резко снизить ключевую ставку?
А.Р.: Ну, вообще, если экономика растет, всегда присутствует некий инфляционный фон. Это нормально для растущей экономики. Инфляция у нас, я думаю, даже в идеальном варианте, все равно будет процентов восемь. Соответственно, и ставка будет где-то такой. Снижать ее я не считаю правильным, потому что в этом случае держатели депозитов дотируют заемщиков. На рынке всегда есть продавец и покупатель. Покупатель хочет купить дешево, продавец — продать дорого. Деньги имеют стоимость. Но стоимость — это ставка. Соответственно, предприятие, люди берут кредиты в банках и хотят, чтобы ставка была низкая. А люди или предприятия, которые несут деньги в банки, хотят, чтобы ставка была высокой. Соответственно, есть понятие справедливой цены. Что такое справедливая цена, откуда она идет? Это уровень инфляции. Инфляция потихонечку снижается, и ставка потихонечку снижается, но ЦБ испытывает очень сильное давление со стороны заемщиков. Поэтому может и побежать "впереди паровоза".
Читайте также:
Кризис в России уперся в дорогие деньги
Почему Запад привык жить в долг
Центробанк даст приказ: малый бизнес поддержать
Рубль стабильный, а инфляция растет
"С таким правительством мы всегда будем ведомые"
Читайте статью на английской версии Pravda.Ru
Интервью к публикации подготовил Сергей Шаров
Беседовала