Еще четыре тысячелетия назад человечество открыло для себя, что рыбу можно не только ловить, но и выращивать — для потребления в пищу и для сохранения ее численности в прудах и реках. Сегодня этот процесс во всем мире принял промышленные масштабы. Безопасны ли для здоровья гурманов искусственно выращенные карп, форель, семга? Как сделать конкурентоспособным отечественное рыбоводство? О проблемах и перспективах российской аквакультуры в эфире Pravda.Ru рассказал директор Всероссийского института рыбного хозяйства и океанографии Михаил Глубоковский.
— Расскажите, что такое аквакультура. Это достаточно сложная отрасль?
— Аквакультура — это вид деятельности, связанный с искусственным поддержанием популяций или стад водных биологических ресурсов. Это и рыбы, и ракообразные, и крабы, и всякие экзотические виды водных биоресурсов, например, морские ежи, трепанги, мидии, устрицы, другие моллюски.
— То есть это поддержание всей экосистемы...
— И поддержание экосистемы, конечно. Если у вас, например, на дачном участке есть огромный пруд и вы там выращиваете карпов, то вы должны следить за экосистемой в целом. Это может быть искусственное воспроизводство, когда, например, мы берем производителей лососевых или осетровых, получаем от них половые продукты (икру и молоки), делаем искусственное оплодотворение, потом эту икру помещаем в рамки (какие-то чаны или бетонные бассейны), выращиваем их до стадии молоди. Сперва эмбрионы развиваются, потом выклевываются личинки, потом появляется молодь. Молодь чуть-чуть покормили и выпустили в речку, они уплыли в море, там наелись и вернулись большими и толстыми осетрами с икрой. То есть аквакультура включает в себя многие виды деятельности.
— И пруд, и заводы, и инкубаторные станции…
— Да, и марикультура, когда гребешков или крабов выращивают в море. Этот вид аквакультуры называется "марикультура", или "морская аквакультура".
— Люди рыбу растили и выращивали всегда — с древних заводей. Аквакультура насчитывает чуть ли не четыре тысячи лет?
— Да, трудно сказать, когда появилось рыболовство. Официально оно насчитывает не менее пяти тысяч лет. Археологи находят каменные крючки, грузила для сетей тех времен. Думаю, что уже тогда был близкий к ним вид аквакультуры, в первую очередь, в пресноводных водоемах. Люди давно разводили рыбу. Известно, что монастыри славились всегда и в России, и в других странах разведением рыбы — это такое монастырское дело было. Поэтому точно можно сказать, что аквакультура появилась достаточно давно.
— В чем причины появления аквакультуры? Рыбы не хватало, хотелось более вкусную или выращиваемая под боком рыба требует меньших трудозатрат?
— Причины могут быть разные.
Сейчас лидер по аквакультуре — Китай. Там выращивают более 50 миллионов тонн продукции аквакультуры, но на рынке вы не увидите китайского лосося, трески или китайских карасей. Иногда только тилапию китайскую продают, но на фоне этих 50 миллионов тонн то, что поступает на рынки Европы и России в том числе, — это мелочи.
У Китая была задача накормить своих людей. Огромное население надо было кормить. Эту задачу они выполнили. Но я не уверен, что если бы вы попробовали ту рыбу, которую ест простой китаец, то были бы довольны ее вкусовыми качествами.
— Китайцы развивали аквакультуру для внутреннего пользования, норвежцы — для экспорта. А мы для чего развиваем?
— А мы и не развиваем пока. Начинаем только развивать. Россия все-таки всегда ориентировалась на вылов рыбы. К 80-м годам прошлого века мы с японцами делили первое и второе место по вылову, добывали 11 миллионов тонн рыбы в год. В основном это было за пределами зоны нашей национальной юрисдикции, в открытом океане. Мы развили океаническое рыболовство.
Потом произошла некоторая революция в рыболовстве, и возникли исключительные экономические зоны у всех стран. Мы долгое время пытались этому противостоять, потому что теряли огромный вылов, но, к сожалению, так произошло. Была принята Конвенция ООН по морскому праву. Еще в 1968-м она вступила в действие, но Советский Союз ее 20 лет не подписывал. Потом все-таки Россия ратифицировала эту конвенцию. Кстати, американцы так и не ратифицировали ее. Конвенция выгодна развивающимся странам, которые закрыли свои исключительные экономические зоны — 200 миль от берега — для рыболовных флотов других государств. Они хотели, чтобы если кто-то у них ловит, то им за это давали деньги, а раньше все ловили там бесплатно.
Во времена новой России вылов упал очень сильно — до трех миллионов тонн. В прошлом году выловили уже 4 миллиона 300 тысяч тонн всех водных биоресурсов. В основном, конечно, это морская рыба. Большая часть ловится в дальневосточной части страны. Дальневосточный рыбохозяйственный бассейн от Чукотки до Приморья дает примерно 75-80 процентов всех биоресурсов. На втором месте север — еще 15 процентов.
А вот аквакультура у нас в прошлом году дала только 162 тысячи тонн. И в основном это пресноводная аквакультура - в первую очередь, карповые: карпы, толстолобики, белые амуры, — 95 процентов продукции нашей аквакультуры.
Учитывая, что у нас почти вся рыба на Дальнем Востоке, а почти все потребители за многие тысячи километров — в европейской части страны, конечно, по рыбе транспортные издержки велики. Но не только в них проблемы. Рыбаки получают с каждого рубля проданной конечному потребителю рыбы всего от 12 до 20 копеек. Примерно от семи до десяти копеек идет перевозчикам. Все остальное получают посредники и продавцы.
— Какое безобразие!
— Да не то слово! В Японии, например, установленные накрутки посредникам — не более 15 процентов.
— А у нас все наоборот? Ученым-то что-то достается?
— Ученые получают от рыбаков. Вот мы от их пятой, а то и почти десятой части крошечки изо рта вылавливаем. Кое-что от них все-таки получаем.
— В России есть программа продовольственной безопасности. Как аквакультура вписывается в эту программу? Мы рыбой обеспечены, на безрыбье не останемся?
— По законодательному акту, продовольственная безопасность страны по какому-то сектору обеспечивается, когда не менее 80 процентов своего продукта на рынке. Мы в прошлом году дошли до цифры 79 процентов. При этом значительную часть рыбы мы поставляем за рубеж, экспортируем. Так что, с точки зрения объема по продовольственной безопасности, эту формальную цифру — 80 процентов — мы фактически уже выполнили.
Аквакультура здесь нам сильной роли не сыграет на ближайшие годы, потому что от 162 тысяч тонн до миллиона шестисот за один-два года или даже несколько лет прыгнуть не удастся. Тому есть объективные причины.
— С государственной точки зрения, для чего в нашей стране нужна аквакультура?
— Аквакультура нужна для увеличения разнообразия продукции. В последний год — еще и для импортозамещения. Это, в первую очередь, касается лососевых. Лосось, форель как бы исчезли. Еще устрицы, но их далеко не все едят, а вот лосось и форель — это такая массовая пища.
— Закон ведь разрабатывался еще до санкций?
— Да. Его долго принимали, в 2013 году приняли. На самом деле, аквакультура — очень важная отрасль еще и потому, что дает занятость населению. Ведь нам надо не только кормить людей, нам надо давать им работу, чтобы они зарабатывали более-менее приличные деньги, достойно содержали семьи, платили налоги государству, на которые содержатся учителя, армия, милиция и все прочее. Аквакультура — довольно трудоемкая, в смысле ресурсов, отрасль и может дать интересные и высокооплачиваемые рабочие места для целых регионов. То есть аквакультура, говоря экономическими словами, такой мультипликатор, который накручивает на себя кормопроизводство, препараты от болезней рыб, оборудование для аквакультуры — ну, массу всяких вещей.
Аквакультура, конечно, может сыграть важную роль для экономического развития отдельных регионов. Поскольку люди живут в основном здесь, то аквакультура, как ни странно, в основном развита в европейской части страны. В Центральном федеральном округе, Южном, Северо-Западном и в Каспийском бассейне.
К сожалению, в России мы прозевали революцию в аквакультуре. Была компьютерная революция, была сексуальная революция, была революция зеленая, когда начали генно-модифицированные растения применять. И была синяя революция в аквакультуре. Можно сказать, голубая, но оттенок немножечко странный получается. Синяя, как вода, — лучше. Суть ее заключалась в том, что перешли от экстенсивных методов выращивания к интенсивным. Раньше как — берем карпов, подращиваем, выпускаем в пруд, а там — что Бог подаст. Какая есть в пруде кормовая база — то и будет, так и вырастет.
Перешли на интенсивные методы, стали кормить. Для карпа это, в общем, не очень-то и надо, хотя тоже неплохо их подкармливать иногда, особенно на определенных стадиях жизненного цикла. А вот хищных рыб — лососевых, осетровых, судака, форелей, дораду и сибаса, которых у нас в Москве все знают, - безусловно, надо кормить. Причем соотношение между количеством корма и прибавленными килограммами, если без селекции впрямую из дикой природы вытащили, три к одному, четыре к одному, то есть на один килограмм прироста надо три-четыре килограмма корма.
Причем для хищных рыб он должен быть высокобелковый, а с этим большая проблема. В Советском Союзе, когда был огромный океанический промысел, директивно заставляли делать рыбную муку. Мы производили, и, как правопреемник Советского Союза, Россия производила до миллиона тонн рыбной муки для сельского хозяйства, потому что там кур этим продуктом в основном кормят. Ну, и рыбам чуть-чуть доставалось. Сейчас у нас производят рыбной муки всего от 100 до 150 тысяч тонн, то есть почти в десять раз меньше.
Потом технологии продвинулись во всем мире, а нас загнали в определенную яму, потому что в конце 80-х — начале 90-х мы занимались совсем другими проблемами. Нам было не до голубой революции в России. Яма состоит в том, что вся наша национальная аквакультура основывается на импортных кормах. Цена корма, в зависимости от того, какую рыбу кормим или на какой стадии, от полутора до трех евро за килограмм. То есть, чтобы получить килограмм хищной рыбы, надо затратить порядка восьми евро. Вот только корма будут обеспечивать восемь евро в цене рыбы. Плюс надо платить заработную плату рабочим, оплачивать счета за электричество, за водоснабжение, плюс налоги, себе немного надо что-то оставить. Получается, что при существующих ценах, по которым нам продают эти корма, наша аквакультура экономически неэффективна не только за рубежом, но и в стране.
За рубежом существуют всякие другие протекционистские меры и ограничительные барьеры. Мы в ВТО вступили, но надо уметь пользоваться рычагами и закрывать свои рынки от конкурентов. От нас закрывают — наша продукция аквакультуры в Европу не идет, штампа нету на ней. Поэтому это стратегическая проблема, которую мы должны решить. Если мы эту проблему решим, то потенциально Россия может дать порядка 1,5 миллиона тонн объектов аквакультуры.
Причем надо понимать, что у нас пойдет, что не пойдет. Конечно, можно и тилапию выращивать, в южных регионах - запросто. Но вот чего у нас много и для чего у нас территория страны, акватория, приспособлена - это холодолюбивые хищники, которые как раз достаточно дорогой сегмент. И на это надо делать упор. Радужные цифры у нас уже есть, и есть прикидочные цифры.
Наша задача — создать систему. Надо ее создавать. Используя зарубежный опыт, понимая нашу специфику и используя современные достижения рыбохозяйственной науки в области аквакультуры.
Читайте также:
Рынок рыбы: кто наведет порядок
Рыбу ловят больше там, где лучше...
Почему рыба не доплывает до магазинов
Интервью к публикации подготовил Юрий Кондратьев
Беседовала