Импортной говядины стало меньше поступать на российский рынок в связи с падением рубля и запретом на ввоз продукции из ЕС, США и Канады. Как справляются российские производители с замещением импорта? Почему мясо в России дорожает? Об этом в эфире Pravda.Ru рассказал генеральный директор Национального союза производителей говядины Денис Черкесов.
— Уже больше полугода действуют ответные ограничительные меры на поставку продуктов питания в Россию. Каких успехов достигли наши сельхозпроизводители? С какими трудностями они сталкиваются?
— По мясному скотоводству в плане производства говядины у нас успехи достаточно серьезные. Эта отрасль начала действительно развиваться как новая в последние шесть-семь лет. На хорошем технологическом уровне предприятия, которые развиваются сейчас в Воронеже, Липецке, Брянске и целом ряде регионов, раньше не занимались мясным скотоводством. Конечно, был мясной скот, были собственные породы, которые и сейчас существуют, скажем, калмыкская, но на высокотехнологическом уровне производством говядины мы до этого не занимались.
За эти шесть лет мы выросли в производстве высокотехнологической говядины в пять раз. Доля говядины от мясного скота составляет уже более 11 процентов, хотя была лишь два-три процента в 2008 году. Динамика роста продолжается. Думаю, что в этом году прибавим поголовья еще на 100-150 тысяч голов и превысим производство говядины где-то на 30 тысяч тонн в убойном весе.
— А можно сделать какие-то прогнозы, когда мы сможем заместить импортную говядину процентов на девяносто?
— Я думаю, что уже в этом году мы заместим где-то процентов на восемьдесят-девяносто. Это связано, конечно, в первую очередь не с темпом роста объемов производства, а с ростом курса доллара и евро. Из-за высокого курса импорт сокращается до очень маленьких показателей, он невыгоден поставщикам, они теряют сейчас на каждом ввезенном килограмме до одного доллара при продаже на российском рынке. Более того, мы стали экспортоориентированной страной по мясному и молочному скоту, по племенному скоту и по говядине. С приграничных к Казахстану районов последние три-четыре месяца идет активная скупка мяса предпринимателями этой страны.
— Они покупают скот или уже готовый продукт?
— В основном скот, как на убой, так и на откорм. Там и племенной скот активно пользуется спросом.
— А почему переработанную продукцию не скупают?
— Дело в том, что в этих регионах дела с мясопереработкой обстоят несколько хуже, чем в центрально-черноземных областях, где построены новые мясоперерабатывающие мощности. Предпринимателям из Казахстана выгоднее привезти скот и уже там заняться собственной разделкой, соответственно, получить добавленную стоимость.
— Идет ли реальная помощь со стороны государства отрасли?
— Да, конечно, поддержка государства ощущается. Отдельной строкой в 2009 году были выделены субсидии для мясного скотоводства. Если бы не эта поддержка, то количество инвесторов было бы значительно меньше. Это серьезно подстегнуло развитие.
Конечно, есть определенные моменты, которые надо дорабатывать. Но сейчас главная проблема в инвестициях, доступности кредитов, высоких процентных ставках, отсутствии долгосрочных кредитов. Ведь наша отрасль требует как минимум десятилетних, а желательно 15-летних кредитов под небольшие проценты. Сейчас, конечно, это невозможно. Я думаю, что инвестиционные каникулы продлятся в течение этого года, а как будет дальше, пока не ясно.
— Под какие проценты банки дают кредиты на сельскохозяйственные проекты?
— Месяц назад банки заявляли проценты от 25 и выше, сейчас снизились где-то на пять процентов. Где-то и 19 процентов, но пока средние 20-22.
— Субсидии их в какой-то мере покрывают?
— Они не покрывают в том объеме, в котором покрывали еще год назад. Сейчас ставка рефинансирования, по которой рассчитывается субсидия, осталась прежней: 8,25 процента — это федеральные средства, три процентных пункта дает региональный бюджет. Итого — 11,25 процента. Соответственно, где-то десять процентов ложится на собственные плечи инвестора. Это очень много для сельского хозяйства. В нашем сегменте рентабельность 10-15 процентов — это очень хорошие результаты.
— То есть производители говядины ожидают дальнейшей поддержки?
— Как и все сельское хозяйство. Мы в одинаковых условиях с птицеводами и свиноводами. Единственное отличие, что нам необходимы более долгие сроки, так же как и для молочного скотоводства. Государственная поддержка идет, она действительно существенная. Просто сейчас мы попали в ситуацию, когда доступность кредитов очень снизилась.
— Сейчас очень сильно дорожают импортные товары, в том числе комбикорм. Это как-то усложняет производство говядины?
— У производителей говядины это в меньшей степени связано с комбикормом, в большей — с запчастями для техники, ветеринарными препаратами, удобрениями, которые тоже подорожали, хотя производятся на территории РФ. Мы, кстати, совместно и со свиноводами, птицеводами, и с молочной отраслью заявляли о необходимости пересмотра расчетов формул для продажи удобрений на территории России.
Комбикорм используется в производстве мясного скота в меньшей степени, чем в свиноводстве и птицеводстве, поэтому у нас такой серьезной проблемы нет. Хотя цена на зерно тоже довлеет над себестоимостью нашей продукции.
— Чем отличаются современные технологии откорма животных и производства говядины от тех, которые были у нас лет двадцать назад?
— Серьезно они отличаются только на основных финальных стадиях откорма. Для этого построены и используются крупные откормочные площадки с единовременным содержанием до 40 тысяч голов. На них технология откорма отработана практически как на заводе. От возраста животного, пожеланий заказчика, например, по мраморности мяса меняется рацион, рецептура. Для каждой группы животных есть свой определенный рецепт.
Летом скот в основном откармливается на пастбищах, на грубых сочных кормах: сено, силос, сенаж. Только на откормочных площадках используется зерно в максимальном объеме, в основном кукуруза. Соответственно, в этом смысле поменялось оборудование, значительно поменялась кормораздаточная, кормозаготовительная техника. Увеличился генетический потенциал самих животных, увеличился объем прироста в день, соответственно, уменьшились сроки. Если раньше откармливали до 25 месяцев, то сейчас уже до 18 месяцев.
— В предыдущие годы скот в Россию в основном завозился из-за границы. Сейчас уже появился собственный?
— Да. Сначала мы завозили процентов семьдесят-восемьдестя. Сейчас — пятьдесят на пятьдесят. Думаю, мы будем завозить и дальше, поскольку пока системного подхода к племенному животноводству у нас нет, как за рубежом. У нас не работают ассоциации по породам. Некоторые созданы, но за ними не закреплены полномочия, которые есть за рубежом. Тема передачи полномочий от госорганов бизнесу вообще очень сложная. В строительном бизнесе саморегулируемые организации возникли, но возникли опять-таки со своими перекосами: есть негативные последствия, но есть и очень положительные. Мы считаем, что нам обязательно надо вставать на путь, на котором стоит весь мир по племенному животноводству. Велосипед придумывать здесь не стоит.
Породы, которые у нас разводятся, имеют происхождение с северных территорий. Допустим, абердин-ангусская порода, герефорды — Великобритания. Часть этого скота мы завозим из Австралии, но генетически он выводился в северных широтах, соответственно, приспособлен к условиям зимы, содержанию вне коровников. Более того, в молочном скотоводстве коровники, которые сейчас строятся, тоже неотапливаемые. Они отапливаются за счет самих животных. Никаких энергетических ресурсов не тратится для того, чтобы эти коровники отопить.
— Какие еще меры государственной поддержки необходимы сельскому хозяйству, в том числе отрасли производства говядины?
— В первую очередь сейчас нужно решить проблему субсидирования процентной ставки по кредитам. Соответственно, нужны либо дополнительные средства, либо отдельные условия кредитования для всей сельскохозяйственной отрасли, то есть снижение процентной ставки для производителя. Непосредственно в мясном скотоводстве во многих местах мы достигли пика поголовья, особенно в традиционных регионах: Оренбург, Калмыкия. Мы уже не может там развиваться, наращивать поголовье из-за отсутствия земельных ресурсов. А вопрос стоит именно об увеличении поголовья. В таких регионах также особенно надо ставить вопрос поддержки маточного поголовья.
Регионы заявляют планы на увеличение поголовья, исходя из этого рассчитывается поддержка. Если регион не заявляется в поддержку мясного поголовья, то он не получает финансирования. Соответственно, если регион заявляет максимальное увеличение, то он больше получает денег. Но те регионы, которые уже получили максимальное поголовье мясного скота, не могут увеличивать его дальше. Поэтому они лишены возможности получить эту поддержку. Сейчас им надо работать не над увеличением поголовья, а над эффективностью, стимулировать эффективность. Им нужна поддержка на содержание коровы с теленком. Сам факт получения теленка от коровы — залог, что производство будет развиваться. Мы можем заниматься собственным воспроизводством.
— Почему сильно поднялись цены именно на говядину?
— Это связано с курсом валют, в первую очередь. По говядине мы в наибольшей степени импортозависимы — порядка 45 процентов в прошлом году. Но сейчас импорт стремится к нулю, кривая падает очень резко. Это связано с дефицитом. Плюс, я уже говорил, Казахстан очень влияет на ценообразование, активно скупая скот. Таким образом, увеличивается внутренний дефицит по говядине. Конечно, эти факторы очень сильно сказываются на объеме производства, потому что стимулируют развитие. Но поставку продукции на внутренний рынок и потребление говядины в данный момент снижают.
— Себестоимость нашей говядины априори будет выше произведенной за границей?
— По-разному, в зависимости от инвестиционной фазы. Когда хозяйство уже вышло из инвестиционной фазы, стало конкурентоспособно, то и себестоимость сравнима с европейской. Но у нас не налажена инфраструктура, не налажена логистика. Мы имеем большие потери при перевозке скота, потому что нет даже специализированного подвижного состава в том объеме, который нужен для страны. У нас не развита мясопереработка, работающая непосредственно на мясное скотоводство.
Потому что заводы, которые остались с 90-х годов, переоборудованы под замороженное блочное мясо. Они не готовы работать с качественным скотом, доведенным до правильной кондиции. Там не умеют правильно разделывать этот скот, соответственно, не умеют получать правильную прибыль. Поэтому, не умея нормально работать с качественным скотом, они покупают качественный скот очень дешево, потому что потом не могут получить от него максимальную прибыль. Поэтому необходимо параллельное развитие мясопереработки. В тех же названных регионах оно происходит. Это стимулирует и развитие всей экономики внутри регионов.
Когда вся эта система заработает так, как она работает в Канаде, Австралии, где существуют эксперты в большом количестве, минимизированы все логистические и другие сопутствующие затраты, налажена переработка, то и прибыль увеличится. Тогда мы полностью будем конкурентоспособными с передовыми странами.
Беседовала Мария Сныткова
Читайте также:
Банкиры обрекают страну на голод
На Севере можно хоть кенгуру выращивать
Отмена антисанкций страшнее вечной мерзлоты