"Весь мир — театр, — писал Уильям Шекспир. — Мужчины, женщины играют в нем им всем судьбой назначенную роль. Определен для каждого свой выход". Яркой иллюстрацией этого служит удивительная судьба человека, о котором пойдет речь ниже.
Сенсацией Всемирной промышленной выставки 1900 г. в Париже стало присуждение золотой медали "Гран-при" российскому товариществу "В. Алексеев, П. Вишняков и А. Шамшин". Высшей награды оно было удостоено за новый вид золотошвейных нитей. Своей тонкостью и мягкостью эти нити превзошли лучшие мировые образцы. Председатель правления товарищества К. С. Алексеев, инженер Т. М. Алексеенко-Сербин и еще несколько работников золотоканительной фабрики получили медали и дипломы выставки.
Это был стремительный прорыв к славе. Еще в начале 90-х гг. ХIХ в. российская золотоканительная промышленность считалась одной из отсталых в Европе. Лидерами были производители Франции, Италии, Германии. Их продукция превосходила российскую по качеству и стоила дешевле.
В одной Москве в то время было около 20 золотоканительных фабрик. Произведенные на них тонкие золотые и серебряные нити использовались при производстве предметов роскоши, в облачении священнослужителей и царедворцев, в театрах, ювелирном деле и многом другом. Спрос на нити был устойчивым всегда, чего нельзя сказать об их производстве.
Начало 80-х гг. позапрошлого века ознаменовалось глубоким кризисом в российской золотоканительной промышленности. На рынке ее продукцию сильно теснила импортная. Использовавшие последние достижения науки и техники в металлобрабатывающей промышленности западноевропейские фирмы сумели поставить свое производство на поток. Российские же золотоканительщики работали на устаревшем оборудовании и дедовскими методами, почти вручную.
Владельцем одной из таких фабрик на паях была старинная московская купеческая семья Алексеевых. В начале 1882 г. в контору фабрики пришел на работу сын одного из хозяев фирмы Константин Сергеевич Алексеев. Было ему 19 лет, и он только закончил седьмой класс гимназии.
Его старший брат В. С. Алексеев вспоминал:
"Костя не любил гимназии и института и поступление на фабрику считал освобождением от классицизма. Он быстро освоился с делом, им были довольны. Работа там была кропотливая и ответственная. Приходилось иметь дело с золотниками (1 золотник = 4,266 г. — Авт.) и долями (1 доля = 44,43 мг. — Авт.) золота и серебра. Трудность была еще и в том, что надо было взвешивать металл, катушки, крохи и прочее правой рукой и на очень чувствительных коромысловых весах, а на счетах одновременно считать левой рукой".
Молодой человек быстро разочаровался в конторской деятельности. Он больше интересовался техникой и производством. Кроме того, ему, как наследнику, хотелось видеть свое дело процветающим и конкурентоспособным.
Через несколько лет К. С. Алексеева назначили директором фирмы. Тогда-то он и получил широкие возможности для реализации задуманного плана. Начал молодой руководитель с того, что с карандашом и блокнотом пошел по всей технологической цепочке золотоканительного производства. Целыми днями он пропадал в шумных задымленных цехах и подолгу беседовал с мастерами и рабочими.
О том, что машинам и оборудованию его фабрики давно место в музее, Константин Сергеевич и так догадывался. Анализ технологического цикла привел к неутешительному выводу: так дальше продолжаться не может. Необходима полная модернизация.
Весной 1892 г. Алексеев едет за границу. Цель — изучение золотоканительного производства на лучших европейских предприятиях. В Германии он посещает знаменитые фабрики Шварца и Венинга. Во Франции — мировой центр золотоканительной промышленности в Лионе.
Встречают его хорошо, надеясь на выгодные заказы. Но технической информацией и опытом не делятся. Приходится прибегать к знаменитой русской смекалке. А то и к подкупу. Жене он писал:
"В Лионе фабриканты очень скрытны — официального разрешения на осмотр получить невозможно. Пришлось осматривать потихоньку, то есть в то время, когда мастера отдыхают днем".
Из Лиона Константин Сергеевич направляется в столицу Франции, где тоже пропадает на заводах и фабриках. Оттуда шлет родителям отчет:
"Все, кажется, устроилось очень хорошо, и по приезде в Москву я буду знать все, и даже больше, по интересовавшим меня вопросам золотоканительного дела. Интересного я узнал очень и очень много. Теперь меня уже не удивляют баснословно дешевые цены заграничных рынков. Папаня поймет, какого прогресса достигли здесь в золотоканительном деле: я купил машину, которая сразу тянет товар через 14 алмазов. Другими словами: с одного конца в машину входит очень толстая проволока, а из другого — выходит совершенно готоваяѕ Узнал также, как можно золотить без золота, и много-много других курьезов. Очень этим доволен и надеюсь, что по приезде мне удастся поставить золотоканительное дело так, как оно поставлено за границей".
Константин Сергеевич не зря гордился приобретением. Для получения золотой канители на русских фабриках того времени применялись тихоходные машины. Проволока сматывалась с отдаточной фигурки, пропускалась через стальной калибр (волоку) и наматывалась на приемную катушку. После этого рабочий машину останавливал, переносил катушку на фигурку, а конец проволоки продевал через коническое отверстие калибра. В итоге она снова наматывалась на катушку. Так повторялось до тех пор, пока проволока не утончалась до нужного диаметра, иногда до толщины человеческого волоса. Протаскивали ее через волоки нередко более 100 раз. Отсюда и пошло выражение "тянуть канитель".
В Москву Алексеев прибыл 14 мая 1892 г. Среди встречавших был знакомый актер Малого театра. Тот сообщил, что труппа выезжает на гастроли в Ярославль. Однако исполнитель главной роли А. И. Южин заболел, и играть вместо него некому. Единственная надежда на Константина Сергеевича. Алексеева-Станиславского.
Да, Константин Сергеевич в артистическом мире был известен как талантливый актер. С 1885 г. он стал носить фамилию Станиславский. С ней стал гением отечественной и мировой театральной культуры.
"Отказать было нельзя, — вспоминал впоследствии Константин Сергеевич, — и я поехал, несмотря на утомление после долгого заграничного путешествия. Не повидавшись даже с родными, которые ждали меня дома".
Вечером того же дня он блистал в роли художника Богучарова в пьесе, написанной его будущим соратником по Московскому художественному театру (впоследствии МХАТ) Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко.
Эти слова сказал двоюродный брат Станиславского Н. А. Алексеев. Он имел в виду чрезмерное, с его точки зрения, увлечение театром у Константина Сергеевича. Что вредило предпринимательской деятельности.
Но вреда на самом деле не было. В молодости Станиславский всюду поспевал. У него все получалось
По результатам кажется, что фабрика помогала сцене, а сцена — фабрике. Никакого трагического разлада между виртуальным миром и прозой жизни здесь не наблюдалось.
Бизнес — тоже искусство. А искусству присущи общие для всех его видов законы. Познанием этих законов Станиславский занимался всю жизнь с юных лет. Дебютировал он в 14-летнем возрасте в домашнем театре. Это был одноактный водевиль "Старый математик, или Ожидание кометы в уездном городе". Костя блестяще сыграл роль отставного учителя математики Молотова.
К 1888 г. на его счету было около
В том году он стал одним из основателей Московского общества искусства и литературы, вскоре превратившегося в один из очагов российской культуры. Станиславский играл и ставил большие спектакли, учился у мастеров, приобретал сценический опыт и много размышлял. Общество просуществовало десять лет.
Именно на эти годы приходится и пик предпринимательской деятельности Константина Сергеевича. Его старший брат вспоминал:
"Когда у Кости началось серьезное увлечение театром и сценой, занятия на фабрике стали тяготить его. Чтобы не задохнуться, надо было найти выход для себя и вместе с тем не погубить дела. И вот Костя, составив себе план действия, принялся с тройной энергией за организацию дела на новых условиях. Приходилось целыми днями сидеть над планами зданий и расположением машин, обдумывать новые условия существования действительно утопавшего в рутине дела".
В конце 1893 г. Станиславский представляет правлению товарищества детальный план технической реорганизации фабрики. На 17 страницах текста, написанных убористым почерком, предлагаются радикальные решения, учитывающие последние достижения науки и техники того времени.
Проектом предлагалось — ни много ни мало — создать крупнейшее в мире золотоканительное производство! Для решения грандиозной задачи Станиславский рекомендовал объединить родственные фабрику В. Алексеева и фабрику П. Вишнякова и А. Шамшина в одно товарищество. Следовало построить большой двухэтажный корпус и новую котельную, а также перестроить старые цеха. Котельную и кузнечную мастерскую, как создающие шум и загрязняющие атмосферу, предлагалось разместить в отдельных зданиях. Все предложения аргументировались солидными инженерными расчетами, выполненными Константином Сергеевичем.
Гвоздем проекта была радикальная реорганизация металлургического производства — волочения и покрытия изделий благородными металлами. В результате применения новых машин производительность труда предполагалось увеличить в 10 раз.
Правление утвердило проект — к большой радости Станиславского. А вечерами он получал еще одну радость — от репетиций и исполнения ролей Дульчина в комедии А. Н. Островского "Последняя жертва" и Де-Сантоса в трагедии К. Гуцкова "Уриель Акоста". Это были гастрольные спектакли в Туле молодых артистов Малого театра и членов Общества искусства и литературы. Потому приходилось метаться между Тулой и Москвой.
Станиславский очень надеялся на купленную за рубежом машину с 14 алмазными волоками. Алмазные волоки по эксплуатационной стойкости в тысячи раз превосходили волоки стальные и чугунные. В несколько раз им уступали волоки, изготовленные из сапфира и рубина. Алмаз — царь-камень — оказался прочнее всех. Никто из правления в этом не сомневался.
Проблема заключалась в том, что в России алмазные волоки не производились. Монополистами здесь были
Мало того что российским предпринимателям приходилось платить большие деньги, но еще надо было изношенные волоки отправлять на заграничные фильерные фабрики для исправления, что тоже обходилось в копеечку.
Между тем спрос на алмазные волоки в стране рос. С учетом сложившихся обстоятельств Станиславский создал на фабрике собственное алмазное производство. Это потребовало немалых затрат и нескольких лет напряженного труда.
Специфика нового производства была сродни изготовлению подшипников из твердых драгоценных камней в часовой промышленности. Алмазный цех вошел в строй сравнительно быстро — в 1894 г. Однако до производства собственных алмазных волоков было еще далеко. На первых порах пришлось ограничиться подшлифовкой сносившихся алмазов. Но и это было большим достижением — отпала необходимость отправлять волоки для ремонта за рубеж.
Постепенно цех наполнялся машинами и оборудованием, совершеннее становилась его технология. В начале 1899 г. правление вынесло важное решение: создать отдел по сверлению алмазов. На фабрику приняли двух французских специалистов, а алмазный цех перевели в более просторное помещение. Вскоре его укомплектовали швейцарскими машинами, а также машинами, изготовленными своими умельцами.
Вот так в России появился первый цех по сверлению алмазов. Правой рукой Станиславского в его создании был инженер Т. М. Алексеенко-Сербин, разработавший оригинальные машины для обработки алмазов. Прекрасным организатором и изобретателем шлифовальных станков оказался механик П. Бурылин. Станиславский впоследствии с легкой душой передал им дело своей молодости.
Вскоре цех смог полностью удовлетворять потребности своей фабрики. О месте царь-камня в производстве говорят такие цифры: в 1898 г. из имевшихся 16 757
За производство алмазных волок рабочие получали дополнительные премии.
Наследие Константина Сергеевича
Алмазный цех отнял у Станиславского пять лет жизни. Но за это время он также создал 14 ярких сценических образов. Константин Сергеевич играл
Блистал в комедиях А. Н. Островского
Был режиссером и исполнителем роли Генриха в пьесе-сказке Г. Гауптмана "Затонувший колокол", имевшей исключительный успех у публики.
Одновременно Станиславский ставил отрывки из опер
В то же время шла работа по созданию нового театра. Вот что писал Станиславский о его цели в книге "Моя жизнь в искусстве":
"Программа начинающегося дела была революционна. Мы протестовали и против старой манеры игры, и против театральности, и против ложного пафоса, декламации, и против актерского наигрыша, и против дурных условностей постановки, декораций, и против премьерства, которое портило ансамбль, и против всего строя спектаклей, и против ничтожного репертуара тогдашних театров".
Для премьеры 14 октября 1898 г. была выбрана трагедия А. К. Толстого "Царь Федор Иоаннович". Пьеса начиналась знаменательными и пророческими словами: "На это дело крепко надеюсь я". От них пошел счет славным творческим победам МХАТа, дошедший до наших дней.
На фабрике и на сцене Станиславский неустанно работал над основами нового театрального искусства, получившего впоследствии наименование "система Станиславского". Она строится не на изучении конечных результатов творчества, а на выявлении причин, порождающих тот или иной результат. (Вспомним, как юный Константин Сергеевич с блокнотом и карандашом постигал азы золотоканительного производства для последующей его модернизации.)
Он пришел к выводу, интересному для каждого из нас: если человек хочет чего-либо добиться на сцене, то он должен сознательно воздействовать на творческие процессы в подсознании. (К этому, кстати, сводятся рекомендации многочисленных пособий по достижению успеха в делах и личной жизни.)
Система учит актера органическому перевоплощению в образ, придуманный автором и подхваченный режиссером. А кому из нас не приходится перевоплощаться по несколько раз в день — с той лишь разницей, что авторами и режиссерами пьесы являемся мы сами?
Актер живет и действует на сцене в предлагаемых автором обстоятельствах. Ему необходимо оторваться от собственной личной жизни и приспособиться к виртуальным условиям. Но разве не то же происходит с нами? Сценическое действие, по мысли Станиславского, есть психофизический процесс, во многом зависящий от самого человека. И обыденная наша жизнь в конечном итоге есть производное от наших настроения, физического здоровья, поступков и пр. У Станиславского есть чему учиться, и не только актерам.
В 1898 г. он снял с себя часть полномочий по фабрике. Освободившееся время отдал другой своей любви — Московскому художественному театру.
Но его золотоканительное дело продолжало жить и развиваться. Благодаря алмазным волокам диаметр золотых и серебряных нитей удалось довести до 30 микрометров, т. е. сделать их в 2-3 раза тоньше, чем раньше. Удалось и второе большое дело. Впервые в России на фабрике Станиславского было налажено гальваническое покрытие проволоки благородными металлами. На мировом рынке золотоканительная продукция из России теперь котировалась выше, чем французская, немецкая и итальянская. Ее охотно покупали в Индии, Турции, Китае, США и других странах.
По инициативе Станиславского в 1905 г. фабрика начала производство электротехнической проволоки. Затем почти полностью перешла на выпуск кабелей и проводов. В советское время с помощью специалистов фабрики Станиславского было налажено изготовление вольфрамовых нитей для отечественных электрических лампочек.
А его алмазные волоки нашли применение в различных отраслях промышленности. В том числе и в электронике. И когда вы смотрите телевизор или работаете на компьютере, вспомните о Константине Сергеевиче Станиславском. Это его последний выход к публике.
Аплодисменты, господа!
Михаил Азаров,
"Русский Фокус".
О том же самом читайте на английской версии ПРАВДЫ.Ру