Геннадий Хазанов знает о юморе практически всё: как придумать и написать острую юмореску, как вовремя пошутить и даже как не засмеяться, когда не смешно. Юмористические высказывания эстрадного артиста имеют свое неповторимое очарование, свою индивидуальность и стилистику, и со временем они набрали такие градусы мудрости, что на выступления Хазанова можно ходить как на приём к терапевту. Когда Геннадий Викторович выходит на сцену — это всегда не банально, не пошло, правда, в последние годы даже немного грустно. Грустно, потому что приходится вспоминать о тех, кто от нас ушёл…
На днях худрук Театра эстрады говорил тёплые слова в память о театральном режиссёре Романе Виктюке. Вспоминал о дружбе, многолетней совместной работе, курьёзных случаях.
В Театре Романа Виктюка состоялся творческий вечер, посвященный его основателю. Вечер назывался "Театральный роман". Идея мероприятия принадлежала народной артистке РСФСР Валентине Талызиной, но она, к сожалению, не смогла приехать. Чтобы почтить память своего учителя и соратника, в этот день на сцену поднялись известные артисты, драматурги, юмористы.
"У меня с этим человеком связано столько, что рассказывать можно бог знает сколько, — сказал Геннадий Викторович. — Я помню в восьмидесятом году Виктюк поставил спектакль под названием "Уроки музыки", его можно было посмотреть в каком-то подмосковном доме культуры, и я столько о нём слышал интересного, что не выдержал и поехал посмотреть. Мне тогда еще не было тридцати, а я уже собирал стадионы, дворцы спорта. И мне казалось, что я небожитель, то есть чувствовал примерно то, что сегодня о себе думает Киркоров. Первые пятнадцать минут действия я хотел уйти, но мне было неудобно обидеть людей. То, что я увидел на сцене, было совершенно неприемлемой для меня системой координат, но я решил посидеть ещё немножко. Через десять минут я перестал дышать, не мог оторваться от этого зрелища — потрясение абсолютное! Я подошёл к Виктюку и сказал, что хотел, чтобы он поставил мой новый спектакль. Мы начали репетировать, а мне казалось, что я своими острыми текстами сотрясаю основы советской власти. Но Виктюк мне сказал: "Оставьте…" и назвал мои тексты неприличным словом. Компромиссы ему были несвойственны, поэтому его иногда снимали с режиссёрской должности"
Тем не менее Роману Григорьевичу удалось поставить более двухсот спектаклей в разных театрах мира, его приглашали читать лекции не только в российские театральные институты, но и актёрам и режиссёрам разных европейских стран. Роман Григорьевич выпустил три курса в родном ГИТИСе. Ученики Виктюка — многие знаменитые актёры и режиссёры, в том числе и Геннадий Хазанов. Не зря о Виктюке говорили, что он один заменяет собой многие театральные заведения, настолько преподносит материал смело, неординарно, противоречиво.
И если по поводу режиссёрского таланта Виктюка было всегда много споров, то педагогический талант у него был от бога.
"Работа с Виктюком перевернула всю мою жизнь, — признался Геннадий Хазанов, — весь подход к профессии, подход к материалу, всё было разломано. Виктюк пришел и все, что я знал, демонтировал".
После ухода Виктюка остались громкие спектакли, которые не сходят со сцены по сей день: "Служанки", "М. Баттерфляй", "Татуированная Роза". А при жизни спектакли Виктюка проходили всегда с аншлагами, он умел интриговать.
Для Геннадия Хазанова он поставил "Очевидное и невероятное". В постановке наличествовали разнообразные цирковые трюки, работал балет. Благодаря новаторской работе Виктюка зритель увидел молодого актёра в совершенно новом амплуа, что дало новый виток его творческой карьере. Но в 1984 году спектакль сняли с показа — в нем содержались критически-политические намеки в адрес правительства. И вот уже в 1987 году новая совместная работа "Масенькие трагедии…". И если зрители ожидали увидеть постановку в сугубо комедийном жанре, то здесь вдруг открывался драматический талант артиста и серьёзная многогранная работа на сцене.
"Был еще один эпизод работы с режиссёром, — поделился воспоминаниями в этот вечер Геннадий Хазанов, — в театре Эстрады мы сделали с ним еще одну постановку. И вот как-то раз выходим с генерального прогона и видим в холле театра стоят две женщины. Они видят нас и вдруг одна говорит: "Позор!" А вторая говорит: "Очень плохо!"
Я поворачиваюсь к Виктюку и говорю: "Вот, послушай!" А он толкает меня пальцем в спину, чтобы я не поворачивался и парирует: "Гена, посмотри какие у них шапки… Я это никогда не забуду до конца жизни".
После этих слов зал взорвался хохотом, у каждого гостя присутствующего на вечере, знавшего неординарного режиссёра, случались подобные воспоминания. О Виктюке в этот вечер говорили много хороших слов: о том, что он был "человек — фейерверк", о том, что жил в каком-то своем нереальном, придуманном мире, и о том, что остался на всю жизнь так и не повзрослевшим ребенком… Ему многое прощалось за его талант.
"Последняя история, которую я хотел бы рассказать, — сказал артист, — как ничто другое характеризует яркую личность Виктюка. Мы поехали с ним в Томск на гастроли. Заходим из аэропорта в гостиницу, он приходит в мой номер и просит: "Дай позвонить", а у него есть свой номер, свой телефон. Я слышу он звонит и говорит: "Алло! Как откуда? Из Москвы. Как не будет репетиции? Начинайте! Я чуть позже приду". Я ему говорю: "Куда ты придешь?" А Виктюк невозмутимо так отвечает: "У меня пиджак там остался". У Романа Григорьевича был такой трюк, он оставлял свой пиджак в зале, когда шла репетиция, садился в такси, ехал в аэропорт и улетал на гастроли. Но все думали, что он тут где-то рядом".
И как ни странно в этот памятный вечер было волшебное ощущение, что режиссёр действительно тут, где-то рядом, просто он оставил свой пиджак и вышел. Возможно, он скоро войдет и скажет: "Начинайте!"