Чем отличается актерско-режиссерский метод Анатолия Александровича Васильева рассказал актер, режиссер, народный артист России Николай Чиндяйкин. Он утверждает, что до сих пор не знает, что такое театр, и ищет ответы на другие простые вопросы. А ещё он пишет стихи, хотя не считает себя поэтом.
Читайте начало интервью: Николай Чиндяйкин: Несмотря на послевоенные трудности, для нас это было счастливое детство
— Николай Дмитриевич, чем интересен актерско-режиссерский метод Васильева, чем он отличается от других методов? Что такое особенное придумал Анатолий Васильев?
— Анатолий Александрович Васильев — выдающийся режиссер нашего времени, режиссер с мировым именем, который создал театр "Школа драматического искусства", существующий и сейчас на улице Сретенка. 20 лет моей жизни во всех ипостасях было посвящено этому театру.
Как мне опыт подсказывает, большие мастера появляются, если человек не боится задавать себе самому самые простые вопросы. Потому что все знают, что такое театр. Каждый знает, тем более, если он в театре работает.
Так вот, есть такие странные люди, и к ним в первую очередь принадлежит Анатолий Александрович Васильев, который вдруг говорит: что это? а какой первоисток? а откуда оно?… Когда я учился на режиссуре, то Анатолий Александрович был нашим педагогом. И первое, что он сказал, что он ничего не знает о театре.
Это сказал педагог, который пришел преподавать нам театральное ремесло. Он говорит: я ничего об этом не знаю, так же как и вы. Но может быть, беседуя, открываясь, пытаясь что-то понять, вместе мы что-то поймем.
И потом, когда мы уже трудились в театре, мы поняли, что это — не фигура речи, что это и есть путь, где вместе со своим педагогом, со своим художественным руководителем, ты начинаешь чувствовать эту дорогу. Ты сам ее делаешь, сам по ней идешь и вместе начинаешь это чувствовать.
Это — один из самых интересных путей в любой профессии. Путь самопознания и создания того пути, по которому ты движешься. Это очень интересно. Очень.
Вот так вкратце можно сказать. А объяснять, в чем заключаются все эти методики, нужно прочитать много книжек, которые написаны о нашем театре, об Анатолии Александровиче Васильеве и всем остальном.
Вот у меня есть такая книжка — в 2011 году была издана — "Не уймусь, не свихнусь, не оглохну". Это по сути — мои дневники, где, кстати, очень много записей, сделанных на репетициях, беседах, гастролях, на разборах спектаклей и так далее. Но во многом это — такая профессиональная книга, посвященная нашей совместной работе.
— У вас же есть и другие книги. Вы с самого детства пишете стихи.
— Да, я к этой своей деятельности отношусь с нежной любовью, хотя прекрасно понимаю, что я — не поэт. Всякий мальчик начинает в юности писать стихи, это — замечательно, но не значит, что он станет обязательно поэтом. Просто у меня эта история задержалась, и я стал продолжать что-то как-то еще писать. Но это, скорее, какие-то мои эмоции, выраженные в той форме, как мне хотелось.
Хотя я всю жизнь занимаюсь поэзией. Может быть, я поэтому и стараюсь подчеркнуть, что я — не поэт. До этой чертовой пандемии у меня было достаточно много концертов в разных городах нашей необъятной Родины. У меня есть именно поэтические программы — я читаю от Пушкина, Блока, Маяковского, Есенина и до сегодняшних поэтов. Есть программа "Поэты Испании и Латинской Америки".
Поэтому у меня вкус (сейчас нагло прямо скажу) — безукоризненный! Я понимаю, что такое поэзия, поэтому никогда не рискую на концертах читать свои стишки. Но поскольку сегодня передача посвящена как бы мне, спасибо, что предоставили такую возможность.
Я с удовольствием прочитаю, что у меня сочинялось. Начну с самого раннего — юношеского. Стихотворение называется "Дождь".
Было холодно, и дождь унылый
Нехотя мыл запотевшие стекла,
Лениво стекал в водосточные трубы
И разбивался на сером асфальте.
Было холодно, плыли зонтики.
Машины плескались как утки по лужам,
Какой-то пес бежал через улицу,
Посмотрев налево, затем направо.
Дождь деловито стучал по крыше,
Мыл уши какому-то милиционеру,
Размазывал краску на красной афише
С большими буквами: "ПРЕМЬЕРА!".
Прижавшись к колонне, руки в карманах,
Стоял артист с грустными глазами.
Ему хотелось курить, но сигарет не было.
"Да… — думал он, — Беда-а-а…”
— Очень хорошее стихотворение. Особенно интересен образ "машины как утки плескались по лужам".
— Да, но это — типичная театральная юность и эмоция этого времени. Многие свои стихи я для театра писал — такие песенки. Но когда я начинал, как раз появились всякие Клячкины — еще до Окуджавы. И это было очень модно. Вот такая песенка-стихи. Я это потом пел.
Мимо окон летят электрички и года, и года…
Я бросаю дурные привычки навсегда, навсегда.
Мне хотелось давно это сделать — некогда, некогда,
Уставали в отчаяньи бегать поезда, поезда.А сегодня додумался спьяну (с плеч гора, с плеч гора):
Брошу всё и хорошеньким стану до утра, до утра.
И я выйду наутро приятный до того, до того,
Что на солнце проявятся пятна, а на мне ничего!
Ну, и конечно же, о любви. Как же без этого? — Ведь у нас всё о любви, вся жизнь.
"Ушла любовь моя —
Так буднично и просто.
Ушла банально,
Как в плохом кино.
Как сочетанье слов само —
ушла любовь,
Или — Растаял снег,
Погасло солнце…
Ушла любовь.Дежурный дождь
Залечит все следы,
И всё устроится, как ты того хотела.
Ушла любовь.Обломок пустоты
Крошится в пальцах,
Как кусочек мела.
А утром буду песни хоронить,
И чашу скорби наполнять словами,
Целуя рифмы,
Буду пиво пить,
Любуясь кучевыми облаками.