Положение граффити как искусства улиц в нашей стране неоднозначное. Кто-то радуется, что как-то расцвечивают серость стен, а кто-то возмущается: опять заставлять ЖКХ эти самые стены очищать.
Работы лучших граффити-художников уже сейчас музеи признают шедевральными, но противостояние с недоверчивой властью остается. И она, следуя инструкциям, вычищает их с лица земли, в том числе красивейшие портреты Сергея Бодрова, Иосифа Бродского — хотя это ли не "культура в массы"?
"С граффити все неоднозначно. Все зависит от чувства вкуса художника, от понимания им прекрасного. Ведь очень много действительно безобразного. Не всегда граффити украшает стену. Отнюдь нет. Часто просто, наоборот, уродуют какой-то памятник архитектуры. Или стену туннелей и так далее. Так что тут все очень непросто, — полагает искусствовед и критик Юрий Кублановский. — Я думаю, что надо проходить какой-то художественный экзамен, получать диплом. Ведь уличное искусство видят миллионы, это вещь гораздо более тонкая в этом смысле и деликатная, чем картина, висящая в музее, которую видят сотни и тысячи".
Без специальной подготовки, по мнению Кублановского, все превращается в самодеятельность. А уличная территория все же является общественной.
"Я считаю, что, конечно, это дает цвет окружающей среде. Граффити, как правило, достаточно яркие. Это так. Но часто они настолько безвкусные... Если эта стена выходит в хороший сад, на городской бульвар и так далее, то эти яркие кричащие краски, рисунки только огрубляют этот городской объект. Люди хотят гулять, чтобы их глаз не раздражался петушиной яркостью", — с досадой говорит критик.
А что же тогда признавать современным искусством? Невозможно же жить исключительно культурой прошлого. Что официальные музеи, галереи могут противопоставить безымянным подросткам и их баллончикам с краской?
"Из культуры вымывается живопись, она уходит совсем, как и поэзия, как отчасти и книга. Культура переходит в какое-то совершенно новое качество в связи с компьютеризацией сознания. К сожалению, с таким не поспоришь. А изобразительное искусство все больше скукоживается, убывает, заменяется перформансом и так далее. Я не люблю это и не ценю. Мне очень жалко, что уходит то искусство, которое я любил. Я люблю даже и абстрактное искусство, но уже и оно считается позавчерашним днем. Сейчас абстракционист, как и реалист, такой же мастодонт", — с неподдельной грустью замечает Кублановский.
На место каким-то сердечным порывам, полагает он, приходит исключительно задумка, хорошо, если остроумная.
"Все больше прививается вкус к безобразию, к антигармонии, к усиленной неформации. Я несколько лет жил во Франции. Любой осенний вернисаж современного искусства, так называемый салон в Гран-Пале вызывает какое-то омерзительное чувство. И с каждым разом этого безобразия все больше и больше. То какое-нибудь чучело крысы повесят, насыпят соломы, то еще чего", — возмущается Кублановский.
А виной тому он называет все тот же рынок, чуть менее богатый и прибыльный, чем рынок оружия. Противостоять ему могли бы одиночные коллекционеры, благодаря которым веками сохранялись лучшие традиции того или иного стиля. В данном случае оказывается, что благодарить за "традиционалистов" Шишкина и Айвазовского должны… русских олигархов.
"Шишкин или Айвазовский — такие традиционалисты, которые никогда на западных салонах не продавались бы за дорого, они бы стоили от силы десятки тысяч евро. Сейчас они стоят сотни тысяч евро. Но их покупают только русские богатеи. Это особая клиентура всех дорогих, такого рода распродаж", — подчеркивает критик.
Выставки, по его мнению, помогают несильно, потому что туда сложно попасть: надо терпеть многочасовые очереди. Впрочем, о чем-то уже говорит то, что они вообще образуются: люди простаивают по четыре часа, чтобы увидеть красоту.
Только не того ли самого хотят те, кто расцвечивает серые стены? По-своему, в чем-то наивно, в чем-то по-детски — но разве не из таких стремлений вырастает искусство?