Каковы великие, любимые всеми творцы в реальной жизни, каков их характер? В уникальной серии книг "Автограф века" — очень разные имена, но все — достойные. По какому принципу выбирались герои? Соблюдался ли баланс: музыканты, композиторы, писатели, философы? Была ли какая-то логика в создании очередного тома? Об этом "Правде.Ру" в прямом эфире программы Инны Новиковой "Клуб главного редактора" рассказал журналист, издатель серии книг "Автограф века" Юрий Панков.
Читайте также:
Автограф века — не для Горбачева
"Вагончик тронулся": об Ахеджаковой и серии "Автограф века"
— Юрий, действительно те, с кем вы беседовали, это — великие люди, у которых многому можно научиться. Но одно дело — то наследие, которое эти люди оставляют для истории, для культуры, вклад, который они вносят в цивилизацию. И совсем другое дело, как они ведут себя в быту, в жизни, и характер у них — самый разный, часто далеко не ангельский. Насколько ваши ожидания были оправданы? Были ли такие интервью, которые вас удивили? Какие сложности возникали в общении? С классиками, наверное, очень сложно общаться?
— Мы к ним шли, не потому что предполагали легкость в общении. Это, вообще, — не вопрос для людей нашей профессии, но практически никогда не возникало ситуации, где на первый план выступали бы какие-то черты характера, которые заслоняли бы саму личность и сильную сторону этой личности. Конечно, характер — дело очень серьезное, но если именно характер доминирует в человеке, то он никогда и не станет личностью, создающей какие-то творения мирового масштаба.
— Да, по-разному бывает. Некрасов, например, был страшный крепостник и чуть ли не мучил крестьян.
— Писатели, наверное, могут сидеть в своем углу в деревне и писать, писать, писать… Но к сожалению, великих писателей у нас совсем немного. Из тех, с кем я был знаком, Чингиз Айтматов, Борис Васильев и многие другие были очень скромными людьми. Такой же — Юрий Васильевич Бондарев, который жив, здоров, слава Богу.
Они никогда никаких таких подозрений не вызывали. И даже, если кто-нибудь из них и был тайным крепостником, то мы этого не замечали. Но конечно, были и отдельные противоположные случаи. К сожалению, мой любимый артист Олег Басилашвили давал прикурить по полной программе.
— Вам? Всем?
— Да, увы и к сожалению, он постоянно был вздорным, вел себя достаточно резко, говорил раздраженно и грубовато…
— Как Самохвалов из "Служебного романа"?
— Абсолютно. Вот он играл в этом фильме практически самого себя. Когда мы с ним встречались, он постоянно всячески пытался показать, что мы ему неинтересны, часто говорил: "Отстаньте от меня, что вы с какой-то ерундой пришли, зачем я здесь буду писать? Ну зачем какие-то интервью? Я все интервью уже дал, почитайте газеты. Ну что же вы такие бестолковые?… Пошли вон".
Мы уходили, а потом раздавался звонок от него: "Я завтра приезжаю в Москву, мы можем с вами встретиться в 12 часов на Ленинградском шоссе, там-то". Мы приезжаем, и начинается снова то же самое: "Ну вот, опять вы приехали, я же вам сказал, нам не о чем практически говорить. Ну ладно, спрашивайте, что вас там интересует?"
И все это — каждый раз. Бывало, что мы вроде бы расставались по-хорошему, но это казалось только нам. В общем, Олег Басилашвили, конечно, в этом отношении…
— У вас были встречи с Владимиром Войновичем, Царствие Небесное. Насколько он отличался?
— Да, с Владимиром Николаевичем мы неоднократно и очень подолгу встречались. Милейший человек, исключительно симпатичный в самом простом и лучшем понимании того, что такое хороший человек. И все это, несмотря на то, что он — очень злой на язык человек, очень язвительный и очень тонкий.
В его произведениях это прекрасно видно, конечно. Его Чонкин памятен нам всем. Попытаться из советского солдата создать образ такого Швейка — это что-то! Конечно, многие были с ним не согласны.
Поэтому Владимир Николаевич лучшие годы своего творческого периода провел в Германии в эмиграции, где сотрудничал с радиостанцией "Свобода", откуда читал свои вновь и вновь создаваемые произведения в том же жанре или, так скажем, какие-то пародии на Солженицына, и так далее.
— В "Автографе века" — очень разные имена, а главное, что они все — действительно достойные. А по какому принципу вы выбирали людей? Была ли какая-то логика? Соблюдался ли баланс: музыканты, композиторы, писатели, философы? Или просто те, кто согласился ответить?
— Конечно, логика всегда нужна, и баланс мы старались соблюдать. Хотя случалось по-разному, часто возникали сложности, некоторые из них потом внезапно легко решались в нужное время. Вообще, для того, чтобы собрать в одну книгу 25 героев, нужно обратиться как минимум к 50-ти или к 70-ти, чтобы в процессе работы с ними начал отсеиваться этот материал.
Или такая ситуация имела место. Когда первая книга была уже полностью собрана и даже практически сверстана, там были все 25 героев, вдруг позвонили от Людмилы Зыкиной и сказали: "Людмила Георгиевна подписала все листы". Мы поняли, что это — такое имя, которое нас мотивирует на то, чтобы начать работать над второй книгой.
И когда мы работали с Сергеем Владимировичем Михалковым, он тоже очень медленно подписывал авторские листы. А потом он умер, получается, что это имя мы безвозвратно потеряли. Но вдруг нам позвонили и сказали, что он-таки доподписал все листы: "Приезжайте, заберите остатки". То есть он все же успел подписать!
Практически все советские артисты, писатели, космонавты и так далее представляют огромный интерес для истории. Но увы, время не стоит на месте, их становится все меньше и меньше. И я не отказываю никому в возможности оказаться в очередной книге "Автограф века".
Окончание следует...
Читайте окончание:
Беседы длиною в век: кто на очереди в "Автограф века"?
Беседовала Инна Новикова
К публикации подготовил Юрий Кондратьев
Источник фото: "Википедия"