Когда высохли слезы Беслана ...

Несчастные жители осетинского городка выжили в страшном теракте, не сломились от горя. Но часть из них утонула в денежных дрязгах и дележке гуманитарной помощи
  
Из досье "КП"

Путей поступления денег в Беслан три. Первый - официальные выплаты от государства: за погибшего дают 100 тысяч рублей, за тяжелораненого - 50 тысяч, за легкораненых и физически не пострадавших - по 25. Суммы выдают по мере опознания погибших.

Второй путь - благотворительность: деньги, собранные по всей России, аккумулируются на счете в осетинском Банке развития региона. Там было собрано 929 миллионов рублей - почти миллиард! Эти выплаты начались буквально на прошлой неделе; причина такой проволочки - два с половиной месяца созданная при администрации общественная комиссия не могла решить, как деньги делить. К примеру, заложник стал инвалидом: разве можно дать ему столько же, сколько выбежавшему без царапины? Не желая вызывать огонь на себя (недовольные нашлись бы при любом раскладе), власти разработали анкеты, в которых задавали «неудобные» вопросы бывшим заложникам. Итог: за погибших решили выплачивать наибольшую сумму (коэффициент - 1), тяжелораненые получают немного меньше (0,7), люди с ранениями средней тяжести - еще меньше (0,5); легкораненые и невредимые - коэффициент 0,35. Столько же получат дети, оставшиеся из-за теракта сиротами. Люди, 1 сентября прятавшиеся от боевиков в котельной (и, по сути, не бывшие заложниками), - коэффициент 0,07. В денежном выражении это выглядит примерно так: за погибших - 1 млн. рублей, легкораненым - 350 тыс. Примерно: ведь деньги продолжают поступать на счет.

Некоторую неразбериху внес в выплаты президент Осетии Дзасохов. Выступая по ТВ, он заявил, что республика выдаст заложникам ровно столько, сколько федеральный центр (100, 50 и 25 тыс.) - из некоего президентского фонда. Деньги стали платить, но вскоре выяснилось: их берут не откуда-нибудь, а с того самого «миллиардного» счета. Ошибка не добавила властям популярности.

До сих пор основной путь поступления денег заложникам - адресная помощь. Многие люди и делегаты всевозможных организаций (в том числе иностранцы) не доверяют банку и приезжают в Беслан сами. Заходят в администрацию, берут списки (или не заходят: узнают адреса пострадавших сами). Деньги дают не всем (попробуй обойди тысячу четыреста человек!), а по собственной выборке: только сиротам, только погибшим или даже - только живущим на какой-то одной улице. Таких делегаций были сотни...

...Вы помните тот сентябрьский порыв: оказать помощь жертвам Беслана. В горле клокотала ненависть, в глазах стояли слезы. Люди посылали одежду, игрушки, деньги. Один мой сентиментальный коллега даже написал об объединившей общество национальной идее... Сентиментальных мой материал я прошу не читать.

Дали «только пачку печенья»

«Одним все дают и дают... А нам?» - Эти по-комариному зудящие слова просто витают в воздухе Беслана. Люди еще добавляют: «Тем дают, у кого родственники в комиссии».

Три месяца члены общественной комиссии при администрации района работают без выходных, по тринадцать часов в сутки. Каждую минуту ее председателя Маирбека Туаева «держат в осаде»: заложники, делегации, журналисты. Адов труд - и такая за него «благодарность».

...Повод для недовольства у заложников есть: разным семьям уж слишком по-разному адресно помогли (иным принесли 300 тысяч, иным - значительно меньше).

- Но мы же, - говорит секретарь комиссии Эмма Кусова, - кому давать не решаем! Благотворители просят списки сирот - мы даем сирот. Хотят первоклассников - даем их. Мы только даем списки!

Иногда комиссия не делала и этого, но все равно огребала. В администрации я встретила мужчину, с гордостью рассказавшего мне, как много сделали для Беслана его друзья с завода КамАЗ. Пригнали три школьных автобуса, подарили компьютерный класс; а главное - привезли семь машин «Ока»: раздали их самым бедным...

Председатель Маирбек Туаев, слушая мужчину, скривился.

- А потом камазовцы уехали, - сказал он, - а ко мне сюда явились человек триста, тряся инвалидными книжками. Один - у него «Ока» стояла в районе боевых действий, ее пулями изрешетило - громче всех кричал: «Вы МНЕ должны были, почему дали не МНЕ?!»

...Умные люди в комиссии, связанные с неравномерным распределением денег, скандалы предвидели. С самого начала решили, что выданная заложникам адресная помощь будет учитываться при выдаче миллиарда (благотворительных средств, собранных по всей России). Кто получил больше помощи, получит меньше от миллиарда: все справедливо. Но стало лишь хуже.

В первый же день в Беслане я попала в пренеприятнейшую историю. Брала интервью у родственницы заложников Галины М. (в школе были ее племянники и их мать - жена Галиного брата; живыми остались двое детей - Галя теперь будет их воспитывать). Спрашиваю: «Была вам какая-нибудь помощь?» Честные глаза: «Нет, только федеральные» (обязательные выплаты). «Может, что-то получил брат?» Ответ: «Сок морковный один раз дали и пачку печенья, а так ни копейки».

Галина привела мне и еще одну «несправедливо обойденную»: мать и бабушку заложников Жужуну Б. «Ни грамма «гуманитарки», - заливалась Жужуна. - Жаловалась, а они мне в комиссии: «Что ты, старая, не рада, что жива осталась?»

Я искренне негодовала на благотворителей, но рассказы женщин все же проверила: зашла в комиссию и заглянула в компьютер (адресная помощь регистрируется там пофамильно). Черным по белому: Жужуна Б. - 5 тысяч рублей: помощь от Надыма; Гия М. (брат Галины М.) - 100 долларов от комитета учителей сгоревшей школы и 40 тысяч рублей от ЦК профсоюза работников образования. Женщины хладнокровно меня обманули. Я спросила председателя комиссии Маирбека Туаева: «Почему?» Ответ: «Решили схитрить, чтобы при раздаче миллиарда ту помощь не учитывали».

...В Беслане не только заложники завидуют друг другу - уже и НЕпострадавшие косо смотрят на попавших в школу (после гибели «Курска» в мурманском гарнизоне жены живых офицеров, отчаявшись от безденежья и невнимания государства, вымещали это на вдовах погибших) и пытаются примазаться к их пирогу. Лидии Комаевой, члену комиссии, недавно позвонили: «Вы все разворовали, а председатель ваш весь дом увешал крадеными коврами». Лида кинулась выяснять и обнаружила: звонившая тетенька - соседка Маирбека Туаева. Когда в Беслане централизованно ремонтировали поврежденные в результате теракта квартиры, женщина пришла к председателю и попросила и ей - по знакомству - поменять старые окна на стеклопакеты. Разумеется, Маирбек отказал.

А ковры были. Свернутые паласы Маирбек Туаев нес из химчистки: дома были поминки, десятки людей затоптали дорожки. Поминали 16-летнюю дочку Маирбека. Девушка погибла в школе.

- Алчность поселилась в сердцах людей, - горько сказал председатель.

Дело о картошке

- Вы комиссию защищаете? - Залина Губурова смотрит на меня, уперев руки в бока. - Да они наши подписи подделали: и мою, и (показывает на другую женщину. - Авт.) вот ее! Написали, что мы получили помощь от Екатеринбурга, а мы не получали!

Вторую обиженную зовут Таира Баликоева. У Залины в школе погибли мать и сын, у Таиры - дочь. Женщины решили, что по сравнению с другими мало получили, и пошли качать права в комиссию. Сотрудница перелистала ведомости, ткнула пальчиком в ведомость: «Вот вы получали!»

Держу в руках ксерокопию документа: сверху, от руки - «г. Екатеринбург, осетинская диаспора», дальше - фамилии получающих и росписи в получении. Против фамилии Губуровой - нечитаемая закорючка, против Баликоевой разборчиво - «Пухова». Женщины предъявляют свои документы: подписи у них действительно другие.

Я явилась в администрацию; секретарь комиссии меланхолично сказала, что Екатеринбург раздавал помощь без них, но помогала делегации бесланка Зина Болиева.

...Баба Зина (все зовут ее так), держась за сердце, носилась по комнате и кричала, от волнения забывая правила русского языка:

- Я - подделывал подписи?! Я?

Наконец удалось установить: осетинская диаспора Екатеринбурга собрала для Беслана сладости, игрушки, детскую одежду и несколько тонн картофеля. Раздать помощь попросили Зину Болиеву и некую Лиану Майрамову (просто потому, что эти бесланки кому-то в диаспоре родственницы). Месяц женщины трудились как каторжные и вообще-то ожидали, что им скажут спасибо... Подписи они сразу собрать не догадались: за тех, кого потом не нашли, расписались соседи.

Ситуация была ясна, но оскорбленные Зина и Лиана потребовали очной ставки. Едем. Заходим в квартиру «обиженных» Губуровых.

Залина:

- А почему подпись мою подделали?

- Никто вашу подпись не подделывал, вас дома не было, соседи за вас расписались! Вы вообще картошку получали?

Рая, тетя «обиженной» (тоненько):

- Я получала, а почему дали так мало: три мешка крошечных!

Лиана (теряется):

- Да я... Всем одинаково...

Баба Зина (выступает вперед):

- А я бы на вашем месте сказал: «Большой спасибо осетинский диаспор город Екатеринбург...»

«Обиженная» Залина:

- Женщина! Не оправдывайтесь! Вы кого знали, тому больше клали!

-...«большой спасибо всем, кто ночей не спал...»

Рая (тоненько):

- А дали мало, и еще картошка наполовину гнилая!

Кажется, только я заметила: безобразная перепалка происходит при двух выставленных в комнате траурных портретах.

«Денежные дети»

Дед ковыляет по сельской улице (поселок Цалык - полчаса от Беслана).

- Извините, - подбегаю, - вы не Хадиков?

- Я - Хадиков?! Я - Хадиков?!! Я - Каркузашвили, а этот Хадиков - негодяй, дочери моей жизнь сломал, а теперь в суд на меня подал - хочет и внуков у меня отнять!

По ошибке я назвала дедушку фамилией ненавистного зятя.

Это еще одно явление «послетерактного» Беслана: «отцы, которые никогда не занимались воспитанием своих детей, вдруг стали предъявлять права на них, узнав, что детям-заложникам будет выдана значительная помощь» (цитата по местной газете).

...История семейной жизни погибшей в школе Лоры Каркузашвили (в изложении ее родственников) такова. С мужем, Тамерланом Хадиковым, Лора жила плохо, то и дело возвращалась к родителям; обоих сыновей родила именно под отцовой крышей. В загсе она брак не регистрировала, а в 95-м вообще окончательно разорвала отношения (общий совокупный стаж ее жизни «замужем» получился менее трех лет).

Брошенный Хадиков бил Лору на улице, пытался зарезать; женщина сбежала в Беслан. Там 1 сентября повела сыновей в школу; там и погибла.

...А потом, уже после похорон Лоры, ее родители с удивлением обнаружили, что Тамерлан Хадиков запер мальчиков в своем доме: «Теперь я буду говорить, куда вам ходить, потому что я ваш хозяин!»

- Он им хозяин! - возмущенно вопит семейство Каркузашвили. - Он, кто им за жизнь пары носков не купил! Обамальчишки на нашу фамилию записаны - а они же парни, им обидно! Сколько раз Лора к нему ходила: умоляла, чтобы признал отцовство - нет: он боялся, что с него будут брать алименты... А сейчас «вспомнил», что он отец, только потому, что за детей будут давать деньги.

...Вышел скандал; детей выдирали у папаши с милицией. Сейчас Каркузашвили прячут мальчиков во Владикавказе, сестра погибшей оформила над ними опеку; Хадиков подал на нее в суд. С его точки зрения, история выглядит противоположным образом: с Лорой они жили долго и счастливо, после расставания продолжали делать общий бизнес; дети в основном жили у него; они его обожают. Корыстолюбивые твари - родственники его покойной жены...

Оставалось спросить «яблоко раздора» - самих ребятишек. Казбеку 13 лет, Махарбеку - 8. От разлуки с отцом они несчастными не выглядят.

- Где вы жили - с папой или с мамой?

- С мамой...

Я спросила, хотят ли они жить в доме отца; дети ответили:

- Нет, не хотим.

Всего подобных «детских» процессов в судах республики - три.

Суды эти, пользуясь случаем, хочется искренне пожалеть. Каждая из конфликтующих сторон предъявляет по сорок свидетелей, утверждающих ровно противоположные вещи (кто врет - поди разберись).

Что во всем этом страшно: люди, которые устроили это страшное «перетягивание каната», поголовно утверждают, что борются за благо детей. Но, Боже мой, что же будет с видящими ЭТО детьми?!

Не поймите меня неправильно: корысть в Беслане овладела не всеми: среди бывших заложников немало людей порядочных и просто гордых. Журналист «Жизни Правобережья» Эльбрус Тедтов не взял даже федеральные 100 тысяч, которые полагались ему за смерть сына. Когда узнал, что должен собрать для этого двадцать справок - из загса, судмедэкспертизы, - сказал: «Не нуждаюсь».

Порядочных больше, просто сидят они тихо. И им, тихо сидящим, очень за скандалящих стыдно. Член комиссии по секрету сказал мне, что, помимо семей, которые судятся друг с другом, за деньги дерутся между собой члены еще тридцати пяти. Но просил не писать об этом: «Такой позор для осетин». Бесланская газета напечатала заметку о неблагодарном поведении заложников в Сочи; она заканчивалась словами: «Пишу по-осетински, чтобы никто не понял, кроме нас, и чтобы наш позор не разошелся по России».

...В комиссии я видела отца 12-летней пропавшей без вести Азы Гумецовой. Уже нет сомнений, что кто-то похоронил ее вместо своего ребенка - по ошибке: мужчина ходит и уговаривает людей заново сдать кровь для экспертизы; никто не сдает.

- Сделайте что-нибудь! - ругался мужчина. - Неужели делить деньги важней, чем схоронить наконец своих мертвых?

Из досье «КП»

«Гуманитарка» - вторая после денег головная боль Беслана. Быломного нелепого: одна организация прислала шесть «КамАЗов» питьевой воды; бесланцы обижались: «Они думают, у нас нет воды?!» В итоге воду отправили в горные селения. Еще был грузовик видеокассет (пустых). ЗАЧЕМ заложникам видеокассеты?

«Подарки» есть и просто оскорбительные: огромный груз пришел из Англии; когда работники местной больницы вскрыли тюки, то обомлели: носильные вещи, исподнее и постельное белье - в дырках и сальных пятнах! Женщины не могли даже заставить себя брать тряпки руками: вытягивали хирургическими ножницами.

Огромная часть «гуманитарки» пока не роздана: дожидается своей очереди на складе спиртзавода «Феникс». Просто не очень ясно: как, к примеру, раздать десять холодильников на четыреста семей?

Ульяна Скобейда,
"Комсомольская правда" (30.11.2004)