Пассажирка рейса 3062: Я упала на потолок и потеряла сознание…

Ольге Федотовой, получившей перелом шейного позвонка во время авиаинцидента 2 апреля, в эту субботу сделана операция. Деньги собирали по друзьям. Авиаперевозчик "Кавминводыавиа" и страховая компания самоустранились

ПРАВДА.Ру возвращается к событию 2 апреля, когда самолет следовавший рейсом 3062 Шарм-эль-Шейх — Москва неожиданно начал резкое снижение, в результате чего некоторые пассажиры получили телесные повреждения, в самолете возникла паника. Оставшиеся 4 часа полета экипаж не нашел времени сообщить людям, что "падение" более не повторится, пассажиры ждали повторения кошмара каждую минуту. Экипажу сильно повезло, что в полете ни у кого не случилось инфаркта. Нервное напряжение было сильнейшим. Люди не верили, что все-таки долетели. Оказавшись на земле, бывшие курортники плакали и молились.

Больше всего не повезло пассажирке с 31 ряда Ольге Федотовой , которая возвращалась вместе с 10-летним сыном и подругой Оксаной. В момент падения самолета она как раз встала, чтобы достать теплые вещи себе и сыну — в салоне резко похолодало. Как впоследствии установят медики, Ольга получила перелом шейного позвонка и нуждалась в операции для того, чтобы предотвратить паралич.

А везение ее в том, что история получила огласку, иначе Ольга бы никогда не доказала, что травма произошла во время полета, а не после прохождения паспортного контроля, к примеру. Стюардессы отказали ей в просьбе вызвать "Скорую" к трапу самолета и попросили пассажирку самостоятельно дойти до медпункта, "вы же можете идти"...

Практически месяц Ольга Федотова находится в больнице имени Боткина, в субботу 23 апреля ей была сделана операция. Деньги собирали по друзьям. Официальный представитель авиакомпании-перевозчика "Кавминводыавиа" Игорь Завьялов сообщил в пресс-релизе, что "одна женщина получила незначительные повреждения" и она потом говорила, что виновата сама, потому что встала поправить косынку...
Корреспондент "ПРАВДЫ.Ру" в середине апреля встретился в больнице им. Боткина с Ольгой Федотовой, ее мужем Анатолием и ее подругой Оксаной, которая летела тем же рейсом и сидела в 30 ряду. Тогда редакция решила не мешать работе комиссии Росавиаконтроля, созданной для расследования данного инцидента. Публикаций и свидетельств было более чем достаточно. Сейчас мы возвращаемся к теме, ожидая, что завтра, 28 апреля, должно быть оглашено заключение комиссии о происшествии.

Корреспондент : Добрый день, Ольга, Анатолий, Оксана. Мы связывались с представителями авиакомпании и аэропорта "Шереметьево". Они сказали, что на борту была небольшая внештатная ситуация. С ней быстро справились, необходимости в какой-то экстренной помощи пассажирам не было. И что пострадали только вы, Ольга, да и то только потому, что были не пристёгнуты. При этом травмы у вас несерьёзные. Они утверждают, что были готовы оказать любую помощь — как медицинскую, так и психологическую, но нужды в этом не было. Как вы можете это прокомментировать.?

Ольга : Прежде всего, я хочу сказать "большое спасибо" стюардессам, которые вели себя очень мужественно. Сами девушки были с какими-то ссадинами, трещинами, порезами. Они явно чувствовали себя не очень хорошо, но старались улыбаться, подходили ко всем пассажирам, говорили слова поддержки и утешения, типа "Всё спокойно, всё нормально". Только медикаментов в самолёте, к сожалению, не оказалось. В любой машине в обычной аптечке препаратов обычно больше, чем в целом этом самолёте. Там не было ничего, кроме анальгина и валерьянки. С нами летела женщина-врач, и у неё в сумке были какие-то лекарства.

К: Вынужден спросить о самом моменте получения травмы. В это мгновение вы были отстёгнуты. Так?

Ольга : Что касается этого момента, муж принёс мне множество распечаток из интернета, где все пассажиры в один голос говорят, что табло в этот момент уже не горело. Когда всё это произошло, самолёт уже набрал достаточную высоту, и необходимости быть пристёгнутой не было. В этот момент в самолёте резко похолодало. С потолка потекла вода, самолёт начало болтать. Я в этот момент вскочила, чтобы надеть на себя кофту, а то я уже сильно продрогла. Я взяла с верхней полки кофту, успела её одеть и сесть, и в этот момент всё произошло. Всё произошло в течение каких-то секунд. В самолёте погас свет, он начал падать. Сколько это продолжалось — никто не знает, потому что все в этот момент начали читать молитвы, прощались друг с другом.

К : Через какое время самолёт выровнялся?

Ольга : Трудно сказать.Когда меня подбросило с кресла в потолок, я ударилась головой очень сильно, я помню жуткую боль. Я не поняла, что произошло, я помню только, что самолёт падает. Я не поняла, куда я упала, ведь обычно человек падает на пол, а я упала на потолок. Потом произошёл шлепок — и тут рука болит, голова, состояние шока. Я чётко понимаю, что мы падаем, крутится мысль, что сейчас мой ребёнок погибнет, я начала искать, за что бы схватиться, но схватиться было не за что. Потом когда самолёт выровнялся, падение закончилось, меня бросило с потолка на пол, и я на некоторое время отключилась. Потом когда очнулась, я лежала на спине, меня люди стали поднимать. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Света не было. Было ощущение, что в самолёте ничего не работало, даже двигатели, стояла просто гробовая тишина...

Оксана : Да, был какой-то стук, показалось даже, что что-то горит. Звуки были из салона, двигателей слышно не было...

Ольга : Да, никаких двигателей слышно не было.

К : Анатолий, вопрос к вам. Когда вы прибыли в аэропорт, вы сразу поняли, что супруге требуется срочная медицинская помощь, что ей надо в больницу?

Анатолий : Мне позвонили из аэропорта и сказали, что на борту что-то случилось. Когда я её увидел, у неё был здоровенный синяк на лбу, а здоровой правой рукой она держала ушибленную левую. Мне сразу же выдали багаж, что совершенно нехарактерно для "Шереметьево". Таможенники и пограничники были в курсе, что в самолёте были неполадки. Но вот "Скорой" никакой не было...

Ольга : Они во время полёта собирались вызвать "Скорую", но потом посовещались, я уж не знаю с кем, и когда мы приземлились, они так деликатно попросили меня дойти самой до медпункта.

Оксана : Я им говорю, вызывайте "Скорую", а представитель авиакомпании из числа бывших на борту сказал: "да кто вас, какая "Скорая" вас понесёт!". Я им говорю: "а как ей идти, если она идти не может?!". Но они на это не отреагировали...

Ольга : Потом меня повели в медицинский кабинет, но там не было практически ничего...

К: В "Шереметьево" сказали, что они предложили психологическую помощь. Как с этим дело обстояло?

Ольга : Да какая помощь, о чём вы говорите!...

Анатолий : Да уж. Причём таможенники знали о том, что случилось, меня пропускали везде без проблем, закрывали глаза... Причём остальной народ стали с территории аэропорта пулей выплевывать...

Оксана : Только трап нам подали за секунду, наверное. Мы сели, и сразу трап. Обычно ведь как, его ждать приходится...

Ольга : Да, и по каким-то отдельным коридорам повели.

Оксана : Да, при этом везде народу было много, а здесь зона какая-то отдельная.

К : Оксана, теперь вопрос к вам. Представители авиакомпании утверждают, что пострадала только Ольга. Однако несколько свидетелей из числа наших читателей написали, что была ещё девочка лет 12-13, которая ударилась головой об потолок и потом упала между кресел. Вы были свидетелем этого?

Оксана : Мы видела мальчика. При этом мы сидели в 30-м и 31-м ряду, а он сидел там, где первый ряд второго салона. Он вылетел, сильно ударился о потолок и рухнул между кресел. Лицо у него было сильно поранено.

К: Теперь о поведении экипажа. Какие-нибудь слова успокоения они говорили? Они вообще находились у себя в кабине либо бегали по салону?

Ольга : Они носились по салону перед тем, как это всё произошло...

Оксана (с усмешкой): Да, особенно дядя какой-то с отвёрткой...

Ольга : Они бегали, чувствовался какой-то нервоз (так в прямой речи — прим.ред.) перед тем, как мы взлетали, мы уже чувствовали, что что-то не то было в самолёте.

Оксана : Да, вот этот дяденька в чёрном жилете...

Ольга : Мы целый час сидели. Все пассажиры были на борту, а самолёт не отправлялся. Мы переезжали потихоньку с одного места на другое, полёт всё откладывался, эти люди, ходящие по салону с бортовыми журналами...

Оксана (возвращаясь к моменту получения Ольги): Да, там стюардесса была, такая блондинка, она была в шоке, она сказала, что Ольге нужна помощь, она куда-то уходила минут на десять, исчезала...

К : Минутку. Сообщалось, что одна из стюардесс тоже была поранена, вся в синяках.

Оксана : Да, она была вся в синяках. Она выскочила и кричала: "Мы не падаем! Это воздушная яма".

К : А после этого полёт прошёл гладко? Посадка?

Оксана : Да. Что ещё нас поразило. Вот я говорю стюардессе раненой...После того, как Ольга приняла лекарства, мы приняли спиртное, потому что такое пережить... Я говорю ей (стюардессе — ред.): "Чего нам пилот-то ничего не скажет"? Она ответила, что передаст пилоту наши пожелания. И тишина. И потом нам пожелали ещё раз воспользоваться их авиакомпанией...

К : Уже после прилёта?

Оксана : Да! И, в общем, больше мы от них ничего не услышали...

К : А во время полёта из кабины пилотов...

Оксана : Ничего! Ни здрасьте, ни до свидания! ...

Ольга : Ну, как обычно: вас приветствует экипаж такой-то авиакомпании, корабля такого-то, такая-то высота. Тишина полная. Вообще ничего. С самого начала — ни до, ни после происшествия.

Оксана : А помнишь, мы ещё друг у друга спросили, а пилоты-то тут вообще есть?

Ольга : Да-да.

Оксана : Да, ещё говорили, может он спит? Тишина, в общем. Было ощущение, что мы летим на автопилоте.

К : А после прилёта к вам подошёл кто-либо из представителей авиакомпании с предложением помочь?

Оксана и Ольга (хором): Нет. Абсолютно.

Анатолий : Приехала медсестра с каталкой. Жену положили на неё и повезли в медпункт. Всё. Пассажиров быстро пропустили через таможню.

К: "Скорую" вызвали вы?

Анатолий : Нет, из медпункта "Шереметьево-1". Знаете, у них там ничего не оказалось...

Ольга : Да, они только сделали обезболивающее...

Анатолий : Не было ни шины, не повязки.

Ольга : Да, даже носового платка...

Анатолий : Обвязали больную руку какой-то простынёй и вызвали "Скорую". Потом начали заполнять бумаги по полной программе. Потомприехала "Скорая", которую долго не пускали на территорию аэропорта. Потом опять начали писать какие-то бумаги, жена всё это время лежала в полубессознательном состоянии. Потом погрузили в "Скорую" и повезли сюда, в Боткинскую.

К : Да, неближний путь — в Боткинскую (между метро "Динамо" и "Беговая" - ред). Химки, Сходня, Зеленоград, Речной вокзал, Планерная...

Анатолий : Наверно, дежурная на такие случаи. Но доехали достаточно быстро, ночь же на дворе.

Ольга : Привезли меня часа в три. А в палату я попала часов в семь утра. Уже глаза слипались, ничего не видела.

Анатолий : Да. До этого времени шло оформление бумаг. Всё куда-то прибегали, убегали. При этом наш 10-летний ребёнок спал.

Оксана : При этом в самолёте у них не было ничего. Обращаемся к стюардессам и говорим: "У вас анальгин есть?" - Нет. "Обезболивающее, успокоительное", — нет. При этом таблетки вот были у пассажирки, а у них нашлась одна валерьянка.

К : В салоне самолёта какие-то видимые повреждения были?

Оксана : Потолок сломан, поручни выдраны у кресел, два кресла выдраны, выдрано, где должна быть кислородная маска. Рядом с Ольгой сидел мужик, шутил и похлопывал её по больной руке.

Ольга : Я думала о ребёнке. Он сидел рядом, его тряхнуло, он был пристёгнут, но вылетел в потолок и приземлился в своё кресло. Ограничилось небольшим ударом. Потом дальше ел свои чипсы.

К: А как вёл себя ребёнок, увидев, что Ольга потеряла сознание?

Ольга : Мне сказали, что он перепугался, кричал, думал, что я умерла, так как не шевелилась, я в забытье слышала его голос. Но дети лучше отнеслись к этому легче, чем взрослые — для них это приключение, дети есть дети. Кто-то уснул.

К: Ваши оценки действия экипажа и всех прочих по пятибалльной шкале?

Ольга : Трудно сказать. Стюардесса однозначно пятёрка — они вели себя прекрасно, пытались нам помочь, как могли. В конце концов, они молодые девчонки, им тоже жить хочется.

К: Экипажу?

Ольга : Трудно сказать. Я не понимаю, в чём там были проблемы — может, были у них технические неполадки, потому их голоса мы не слышали.

Оксана : Всё было кошмарно и ужасно, все стремились из него выскочить. Ещё в ходе полёта кто-то спросил про горячую еду, но сказали, что она отменяется.

К : Уже в Москве представители авиакомпании с вами связывались?

Оксана : Да, с Ольгой связывались.

Анатолий : Я с понедельника начал им звонить. Дозвонился в Минеральные Воды, выяснилось, что все главные, отвечающие за эти вопросы, все в Москве. Адрес они не дали, но дали телефон генерального представителя в Москве. Два дня у них работал автоответчик, я оставил своё сообщение. И вот 6-го числа она (сотрудница) сама вышла со мной на связь, сказала, что сама меня три дня искала, координаты не могли найти мои, хотя и в "Шереметьево", и в больнице я всё оставил.

К : Что она вам сказала?

Анатолий : Она принесла свои извинения, спросила, как себя чувствует супруга. Сказала, что сейчас решается вопрос по выплатам, компенсациям, они свяжутся со мной позднее.

Вчера (в четверг, 7 апреля — ред.) она перезвонила вновь и спросила, связался ли я со страховой фирма. Она сказала, что неоднократно звонила в компанию "АФЕС", где мы застраховались, но пока неудачно. Сегодня я попробую позвонить туда сам. Хотя они сами должны были мне перезвонить.

К : Оксана, вопрос к вам. О числе пострадавших. Сколько их было и как себя чувствовали вы?

Оксана : В общем, пострадали все. У меня как таковых травм не было, но у меня всё-таки болела вся спина, всё тело. А психологическая травма — никакой человек в мирное время не способен такое перенести.

К: В качестве компенсации вы что-то будете требовать?

Ольга : Я сейчас об этом даже думать не могу и не хочу. Меня куда больше беспокоит моё здоровье — как физическое, так и психическое. Честно говоря, мне это важнее, чтобы меня не парализовало.

Анатолий : В любом случае, за операцию придётся платить.

К: Сколько?

Анатолий : Не знаю, пока ещё не проведены все исследования...

Ольга : Операции на позвоночнике дорогие. Несколько тысяч долларов.

Оксана : Потом ещё после такой операции дадут инвалидность какой-то группы. Позвоночник — это не шутка, это не рука, не нога. Опять же — человек сейчас должен был выйти на работу, но он не может выйти на работу. Всё лето изуродовано, до осени, наверно, всё будет продолжаться. Это же не зуб вырвать. Так что, сколько они должны, столько пусть и отдадут. Там же есть, наверно, какие-то законы — тяжёлая травма.

К: Анатолий, как ребёнок себя чувствует?

Анатолий : Он спал не переставая два дня. В понедельник он не пошёл в школу, во вторник не пошёл в школу, сейчас вроде нормально, только по маме скучает. В больницу детей не пускают. Но дети, видимо, не понимают, что могли погибнуть. Для них это было интересное происшествие, он с интересом вспоминает, как летал, только за маму испугался.

К: Последний, итоговый вопрос. Как бы вы оценили слова, которые до сих пор публично говорили представители авиакомпании и аэропорта?

Оксана : Полный бред.

Беседовал Вадим Трухачев