“Уголовники” голубых кровей

Совершая развлекательный вояж по Европе, нью-йоркский миллионер Де Вьен прибыл в сентябре 1890 года в княжество Монако, желая пощекотать себе нервы игрой в рулетку. Он поселился в самом шикарном отеле Монте-Карло и каждый вечер ходил играть в казино. Играл он азартно, но осмотрительно, делая небольшие ставки, больше наслаждаясь самим процессом игры.

И вот наступил вечер, о котором мечтают все игроки: ему, как говорят в таких случаях профессионалы, “поперло”. Де Вьен ставил и выигрывал, снова ставил и снова выигрывал.

Поставив на зеро, Де Вьен сорвал огромный куш и решил остановиться. Он сгреб гору фишек, обменял их в кассе казино на деньги, выпил бокал шампанского “за удачу” и пошел к себе в отель, решив прогуляться пешком.

Вино и крупный выигрыш вскружили ему голову. Позабыв об осторожности, Де Вьен шел по чужому городу с карманами, полными денег, не замечая, как от самого казино за ним, умело держась в тени домов, шли крепкие парни, специальностью которых была как раз охота на таких вот счастливчиков с оттопыренными карманами.

В тихом месте грабители настигли миллионера, набросились на него, затащили в подворотню, порядочно отделали его кулаками и ногами, после чего ограбили и скрылись.

Очнулся Де Вьен, чувствуя себя так погано, как и должен чувствовать себя человек, которого отлупили профессионалы. Ощупав себя, он обнаружил, что в карманах у него пусто, как в дырке от бублика: грабители вспарывали их бритвой, превратив прекрасный вечерний костюм в лохмотья.

Помимо бумажника с деньгами и чековой книжки, они забрали его перстень, часы с цепочкой, бриллиантовую заколку отрезали вместе с куском галстука, пропал также дорогой портсигар. Грабители польстились даже на ботинки Де Вьена, оставив его босым.

Кое-как американец добрел до отеля, но в дверях перед ним скалой встал швейцар, решительно не желавший понимать английский язык. Грубыми толчками в грудь он без слов дал понять, что не собирается пускать ночью в элитный отель босого оборванца с разбитой рожей.

Де Вьен попробовал учинить скандал, но швейцар, с привычной ловкостью схватив мистера Де Вьена одной рукой за шиворот, другой рукой поднес ко рту свисток, и тотчас же как из-под земли появились патрульные полицейские.

В полицейском участке, куда доставили мистера Де Вьена, дежурный распорядился отвести его в камеру, сказав ему по-французски, что, мол, утром с ним разберется офицер. Кроме нескольких обиходных фраз Де Вьен совершенно не знал французского языка, прежде, когда он давал щедрые чаевые, его прекрасно понимали и так. Теперь же, когда он был лишен возможности объясниться, но, чувствуя себя потерпевшим, в камере сидеть он не желал и выразил свой протест тем, что стал ломиться в дверь, очень мешая своим стуком и криками дремать дежурным полицейским и спать своим сокамерникам.

Первые через дверь крикнули вторым, чтобы те “успокоили буяна”, и миллионера Де Вьена второй раз за тот вечер избили французские уголовники.

Утром, на его счастье, на службу заступил полицейский офицер, немного говоривший по-английски, и миллионер попытался объяснить, кто он, откуда и что с ним случилось той ночью. Его попросили предъявить документы. Де Вьен объяснил, что документы у него отняли вместе с деньгами грабители.

“Так-так, мсье!” — покачал головой полицейский и повез его на извозчике в названный им отель. Там офицер попросил управляющего отелем “опознать личность этого человека”, указав ему на Де Вьена. Управляющий, вглядевшись в разбитое лицо босого оборванца, признал в нем того мсье, что жил у них несколько дней, и подтвердил, что он записался под именем Де Вьена, но кто он такой, доподлинно никому не известно.

Установив личность Де Вьена и убедившись в том, что его желание проникнуть ночью в отель было обосновано, полицейский откозырял и, слегка извинившись, отбыл.

Управляющий потребовал, чтобы Де Вьен немедленно оплатил счет и убирался вон, дабы не подрывать своим ужасным видом и подозрительным поведением репутацию шикарного отеля.

И тут Де Вьен ощутил весь ужас своего положения: наличных денег у него не было ни гроша, чековую книжку вытащили воры.

Он объяснил, что денег у него сейчас нет и он не может расплатиться за номер. Тогда управляющий заявил ему, что администрация отеля оставляет себе его багаж в счет стоимости номера, который он занимал.

Смилостивившись, ему выдали какие-то рваные сапоги, натянув которые на свои босые ноги миллионер побрел прочь.

Прогулявшись без определенной цели и немного придя в себя, он вспомнил, что у него в Ницце жили знакомые, имевшие в этом райском местечке виллу, они могли ему помочь. Но до них еще нужно было добраться!

Хотя на всех картах Ницца изображена рядом с Монте-Карло, но так совсем не кажется тому, кто шагает из одного из этих городов в другой пешком, голодный и в лохмотьях. Едва передвигая ноги, Де Вьен добрел наконец до вожделенной виллы знакомых, но там его ждал еще один удар: знакомые куда-то уехали.

Вечерело, идти в незнакомом городе ему было некуда, силы оставили невезучего миллионера и, дойдя до ближайшей лавочки, он повалился на нее и заснул. Через несколько часов мистер Де Вьен был разбужен патрульными полицейскими, которые его арестовали.

Утром он в компании других оборванцев предстал перед судьей, который не стал особенно вникать в их дела, и нью-йоркского миллионера вместе с парой других бедолаг приговорил к месяцу тюрьмы за бродяжничество.

В тюрьме Де Вьена вымыли в бане, выдали ему казенную одежду, регулярно кормили. Постепенно железная воля, позволившая ему нажить миллионы, вернулась к нему, и Де Вьен, составив план действий, стал спокойно дожидаться окончания тюремного срока. Выйдя на свободу через месяц, добротно одетый в вещи умерших заключенных, которыми его обеспечила кладовая тюрьмы, он бодро зашагал из Ниццы в Марсель. В том портовом городе располагалось консульство США.

Нельзя сказать, чтобы американский консул полностью поверил человеку, облаченному в одежды умерших арестантов, когда тот представился ему нью-йоркским миллионером и поведал о своих приключениях на Лазурном берегу. Но Де Вьен смело оперировал именами и фамилиями людей очень и очень влиятельных в США, о которых простой бродяга знать не мог, и консул принял решение отправить этого человека в Америку, как тот и просил. Но отправил он его на самом плохом пароходе, переполненном итальянскими иммигрантами, решив, что в случае обмана этим парнем займется иммиграционная служба США.

На американском берегу, в нью-йоркском карантине иммиграционной службы миллионер назвал свое имя, адреса и телефоны тех, кто мог поручиться за него. Спустя несколько часов он уже нежился в душистой горячей ванне у себя на вилле, потом кушал бифштекс и пил виски, сидя у камина.

Решив узнать о событиях, случившихся в мире, пока он бедствовал в Европе и плыл в трюме парохода, Де Вьен развернул принесенную камердинером газету и не без удивления обнаружил, что в том роковом сентябре не только ему выпало несчастье оказаться в каталажке, но и особам куда более знатного происхождения.

Из газетной статьи он узнал о том, что, когда нелегкая понесла его “проветриться в Европу”, встречным курсом из Великобритании в Канаду отбыл принц Уэльский Георг. В первый же день пребывания в Монреале после нескольких протокольных мероприятий, на которых принц воздал должное местным сортам виски, Его высочество изъявил желание пройтись по городу инкогнито, в компании своих ближайших друзей.

Покинув резиденцию, принц и двое его спутников, гуляя по вечернему Монреалю, незаметно для себя углубились в тот район, который обычно “чистая публика” обходила стороной. Там они повстречали компанию из шести подвыпивших субъектов, которым отчего-то показалось, что принц и его спутники непременно должны дать им денег на продолжение веселья.

Получив решительный отказ, канадские пьянчуги собрались было проучить нахальных чужаков, но те, презрев численный перевес канадской компании, вдруг сами набросились на них.

Стремительность атаки английских аристократов, а также их регулярные занятия боксом предопределили развитие дальнейших событий. Принц первым бросился в бой, а за ним следом, работая кулаками и тростями, принялись дубасить канадцев и его спутники.

«Наверное, — язвила нью-йоркская газета, которую читал Де Вьен, сидя у камина, — это сражение принца Уэльского “при монреальской пивной” в анналы военной истории королевства не войдет, но стоит все же отметить, что принц, прекрасно действуя хуками и кроссами, сразу же уложил двоих своих канадских подданных, а потом “поймал на апперкот” и третьего.

Двух других отправили в нокаут спутники принца, а последний из желавших промочить горло за счет королевского семейства со всех ног пустился наутек....

С гиканьем победители преследовали его, пока канадец не бросился в объятия пешего патруля королевской полиции, совершавшего обход района.

Беглец заявил, что за ним “гонятся неизвестные, избившие его друзей”. Подоспевших “неизвестных” полицейские немедленно арестовали, препроводив принца и его спутников в участок.

Там принц Георг, отвечая на вопрос дежурного о его имени и звании, назвался полным своим титулом, но полицейский посчитал, что задержанный смеется над ним, и распорядился запереть всю компанию до утра».

Утром, когда принца хватились в резиденции и вся полиция Монреаля была поднята на ноги, комиссару полиции доложили, что ночью в один из участков города доставили буянов, среди которых был один, назвавшийся Георгом принцем Уэльским.

Комиссар немедленно отправился туда, трясущимися руками лично отпер камеру и с поклонами, выражая безмерное сожаление и верноподданническую преданность Их высочеству, выпустил узника из камеры.

Принц был милостив к своим невольным тюремщикам: его забавляла пикантность ситуации и весьма польстили статьи в газетах, по обе стороны Атлантического океана трубившие о его победе в рукопашной схватке с ночными грабителями.

Пока принц Георг развлекался подобным образом в Канаде, в столице метрополии вспыхнул очередной “скандал дома Виндзоров”: 26 сентября 1890 года на аукционе редкостей было продано письмо, написанное королевой Викторией своему внуку принцу Альберту-Виктору, сыну принца Георга Уэльского.

Письмо было типичной бабушкиной нотацией, и все бы было ничего, кабы не выплывшая на свет история его появления. Оказалось, что юный принц, учившийся в закрытой школе, захотел получить немножко больше денег для карманных расходов и с этой целью написал письмо бабушке, прося Ее величество субсидировать Его высочество.

Но бабушка Виктория придерживалась строгих взглядов на воспитание, искренне считая, что деньги портят юношество как сладкое зубы, и потому вместо денег прислала ему письмо, полное упреков и наставлений.

Бойкий юноша, прочитав это послание, живо придумал, как можно добыть деньги: он продал письмо своему школьному приятелю, собирателю автографов великих людей, выручив за письмо владычицы пятой части обитаемой суши тридцать шиллингов.

После окончания школы тот друг принца, сам нуждаясь в деньгах, решил реализовать свою коллекцию посредством аукциона, выставив среди прочих лотов и письмо королевы Виктории.

Родители временно посадили принца Альберта “под домашний арест”. И следует признать, что из всех высокопоставленных персон, побывавших в том странном сентябре 1890 года на положении арестантов, он отделался легче всех.

Валерий Ярхо, KurierWeb.