К-19

О советской атомной подводной лодке К-19, трагических и героических событиях, разыгравшихся на ней в июле 1961 г., весь мир, в том числе и российские граждане, узнал только недавно, после выхода американского кинофильма с Харрисоном Фордом в главной роли. Однако еще одно страшное ЧП произошло на той же субмарине 11 лет спустя, в феврале 1972 года
К-19 была одной из первых атомных подводных лодок СССР. И, как говорили даже закоренелые атеисты-политработники, над ней с самого ее рождения висело какое-то проклятие. Судите сами. В феврале 1959 г. при оклейке 10-го отсека пробковой крошкой вспыхнул пожар. Погибли двое рабочих. Чуть позже шесть женщин, оклеивавших одну из цистерн, задохнулись ядовитыми парами. В декабре 1960 года крышкой ракетной шахты задавило электрика...

Но самое страшное произошло 4 июля 1961 года: в первом контуре кормового реактора атомного ракетоносца, идущего в глубине океана, стало резко падать давление. Из контура ушла охлаждающая жидкость, и начала катастрофически расти температура урановых тепловыделяющих элементов. Расплавленный уран скапливался в сферическом поддоне. Едва его масса достигла бы килограмма, по всем законам физики был неминуем ядерный взрыв. Инструкции в таких случаях предлагали отвести тепло, выделяемое ТВЭЛами, путем поливки активной зоны реактора водой. Но конструкция лодки не имела для этой цели специальной системы. Ее-то и пришлось создавать подводникам из подручных средств на терпящем бедствие атомоходе. Монтировать в отсеке с тремя смертельными уровнями радиации, без защитных костюмов, голыми руками, в армейских противогазах... Лейтенант Борис Корчилов первым вызвался идти в аварийный отсек.

Как рассказывал мне контр-адмирал Эрлен Зенкевич, подводники работали группами по 2-3 человека. Корчилов же находился в радиационном пространстве все время. Они отвернули заглушку “воздушника” на компенсирующей решетке и приварили медный трубопровод, который применяют для зарядки торпед воздухом высокого давления. Температура в выгородке, где трудились моряки, доходила до 60 градусов, уровень радиации на крышке реактора — 500 рентген!

Кроме группы Корчилова, в этой смертельной парилке руководили монтажом системы еще два офицера — Анатолий Козырев и Юрий Повстьев. Примерно полтора часа понадобилось подводникам на то, чтобы смонтировать самодельную систему. Когда вышли из реакторного отсека, было ясно, что они обречены. Тот же Корчилов получил 5400 бэр...

На Кузьминском кладбище в Москве стоят скромные памятники над могилами старшины 1-й статьи Юрия Ордочкина, старшины 2-й статьи Евгения Кошенкова, матросов Семена Пенькова, Николая Савкина, Валерия Харитонова. В Санкт-Петербурге захоронены лейтенант Борис Корчилов, капитан-лейтенант Юрий Повстьев. Под Питером на Зеленоградском кладбище — главный старшина Борис Рыжиков.

Специальной правительственной комиссией действия личного состава по ликвидации аварийной ситуации признаны правильными. К-19 прошла дезактивацию, ремонт и вновь вступила в боевой состав флота.

К-19 под командованием капитана 2-го ранга Виктора Кулибабы возвращалась с боевой службы в Атлантике на Север. В 10 часов 35 минут по корабельной трансляции прозвучал сигнал аварийной тревоги. Что случилось — в тот миг мало кто знал. Это позже выяснится, что в трюме 9-го отсека лопнул трубопровод. Масло попало на фильтр очистки воздуха, в котором рабочая температура элемента (ускорителя химической реакции) была свыше 120 градусов. Заплясало пламя, повалил дым. Огнем выплавило фторопластовые прокладки в трубопроводах воздуха высокого давления, и пожар, раздуваемый струей в 200 атмосфер, загудел яростным ураганом. Первым вступил с ним в борьбу старшина отсека главный корабельный старшина Александр Васильев: он спустился в трюм, размотал шланг пожаротушения и направил струю на пламя. Большего он не успел...

Через десять лет после нашей первой встречи капитан 3-го ранга запаса Валентин Заварин прислал из Ленинграда объемную рукопись. Бывший минер К-19 попытался по крупицам восстановить трагедию на “Хиросиме”, как называли подводники атомную субмарину с тактическим номером К-19, рассказать о героических действиях своих товарищей.

...Инструкции подсказывают, что самый надежный способ тушения пожара на подводной лодке — герметизация отсека. Через несколько минут после объявления тревоги все отсеки на субмарине наглухо замкнули свои двери. И в том же соседнем 8-м услышат душераздирающие крики погибающих в 9-м товарищей. Но помочь им ничем не смогут. Черные струи дыма и угарный газ проникнут и сюда — в 8-й, электромеханический. Командир отсека капитан-лейтенант Лев Цыганков успеет убрать лишних людей, останется со старшиной отсека мичманом Николаенко и с несколькими электриками, без которых невозможно было обеспечить всплытие подводного крейсера. Валентин Заварин напишет: “...Они обязаны обеспечить работу главных механизмов, иначе пучина океана навсегда может поглотить корабль. Сквозь дым еле различимы шкалы приборов, горло раздирает кашель. Надо включиться в аппарат... Цыганков сам переключает работу агрегатов от аварийных источников питания, выключает второстепенные потребители. Кружится голова, израсходованы все средства пожаротушения. Он один у щитов управления. Оборвалась связь. Погас свет”.

Смерть рвалась из отсека в отсек. В 7-м, турбинном, она выбрала своими жертвами Вячеслава Хрычикова и старшину 1-й статьи Казимира Марача. Когда поступил приказ покинуть 6-й загазованный отсек, командир дивизиона капитан-лейтенант Милованов оставил при себе лишь одного помощника — старшего лейтенанта Сергея Ярчука. Ярчук умер на глазах у своего командира, управляющего одновременно двумя реакторами в аварийной ситуации.

К-19 всплыла с момента объявления аварийной тревоги с глубины океана на поверхность за 24 минуты. Но за эти минуты экипаж атомохода недосчитался 28 человек. Ничего не было известно о судьбе 12 подводников, отрезанных в 10-м отсеке. Телефонная связь с ними оборвалась.

Океан встретил всплывшую без хода, без электричества, без тепла и дальней связи субмарину жестоким штормом. Судьба как бы испытывала на прочность советских моряков. Первым к ним подошел корабль береговой охраны США. Но подводники от помощи американцев отказались. Затем подоспели сухогруз “Ангарлес”, большой противолодочный корабль “Вице-адмирал Дрозд”, началась уникальная спасательная операция.

В последнее время в различных источниках появилось много публикаций, связанных с трагедией К-19. В биографии этой лодки и сегодня еще много белых пятен. При подготовке материала я попытался связаться с бывшим доктором подводной лодки Михаилом Пискуновым. Оказалось, он давно покинул Север. Позвонил Валентину Заварину и узнал скорбную весть: умер бывший минер “Хиросимы”. Однако нашлись свидетели и участники уникальной спасательной операции.

— За пять суток ВПК “Вице-адмирал Дрозд” пересек Атлантический океан, — рассказывает капитан 1-го ранга запаса Василий Красильников, — и утром 3 марта подошел в район аварии К-19. Шторм был жесточайшим. Потом в доке мы насчитали на корпусе ВПК 17 пробоин и вмятин.

К тому времени здесь уже находились сухогруз “Ангарлес”, несколько “рыбаков”, корабль береговой охраны США. Но к К-19 никто подойти не мог. Попытки “Ангарлеса” завести буксирные концы на лодку оказались бесполезными. На БПК начали готовить корабельный вертолет майора Крайнева. Сняли с винтокрылой машины всю локацию, тем самым облегчив ее на 500 кг.

У Василия Красильникова сохранились рукописные свидетельства его товарищей.

Бывший заместитель командира БПК по политчасти Александр Михачев: «Капитан 2-го ранга Проскурняков В.Г. собрал в столовой команды экипаж и сообщил о тяжелом положении подводников. После сообщения в столовой воцарилось глубокое молчание. Только было слышно, как за бортом беснуется 8-балльный шторм и свирепо свистит в антеннах ветер. 10-метровая волна методически сотрясала корпус своей огромной массой, кладя на борт корабль до 35 градусов. Нарушил молчание командир корабля: “Мы в этих условиях должны оказать помощь нашим боевым товарищам, нужны добровольцы”.

После минутного молчания весь личный состав заявил: “Мы готовы идти на помощь!” Из всего экипажа были отобраны 25 матросов, старшин и офицеров, более сильных, ловких, выносливых Первые 12 человек с вертолета были высажены на лодку... По выполнении поставленной задачи мы получили отзыв командира АПЛ капитана 2-го ранга Кулибабы и замполита лодки капитана 2-го ранга Веремьюка: “Ваши люди, которые находились у нас и оказали нам помощь, проявили себя с самой лучшей стороны. Подводники благодарны им за мужество, бескорыстие и высокое чувство ответственности за порученное дело. Мы специально не перечисляем фамилии, так как все матросы, старшины, мичманы и офицеры вашего корабля заслуживают самых теплых слов большой благодарности. Передайте всему личному составу БПК “Вице-адмирал Дрозд”, что мы гордимся вашими моряками — нашими боевыми друзьями».

Одним из первых на большом противолодочном корабле вызвался идти на помощь подводникам мичман Григорий Тихий. На “Дрозде” он служил боцманом. Впрочем, вот воспоминания самого Григория Тимофеевича: “Личный состав боцманской команды собрался в каюте и заявил мне, что все готовы идти на лодку. Я отобрал пять человек, с которыми решил идти на ПЛ. Остальные на меня сильно обиделись, что не беру их. На собрании мичманов и офицеров я заявил, что готов идти на лодку с личным составом боцманской команды. Не допускал мысли, что меня не пошлют. О боязни высоты и мысли не было. Очень большим моральным испытанием было, когда вертолет завис над лодкой и все было готово для высадки людей, но сделать это не смогли из-за поднятого перископа и штыревых антенн. Да и волна захлестывала рубку. Удалось передать только два мешка с продуктами. Очень четко действовал старшина 1-й статьи Григорий Кондратьев. Никакого страха, лишь холодная решительность. Уверен, разреши ему, он бы вплавь добрался до лодки. На второй день (04.03) Кондратьев первым с вертолета пошел на лодку. После высадки наших людей на лодку на вертолете стало увереннее работать. С каждым рейсом росло мастерство по высадке людей и грузов. Когда начали поднимать людей с лодки, то заметного страха у них в глазах не было. Правда, схватившиеся за трос подводники разжимали руки уже в вертолете. Иной раз с нашей помощью. Мичмана трюмного втягивали в вертолет в бессознательном состоянии, и конец каната захлестнулся вокруг шасси. Пришлось выходить на шасси старшине Зеленцову, дабы отвести канат в сторону. При приеме или передаче людей на лодку пальцы рук попадали в блок, заливало все кровью. Но никто не отпускал канат, ибо это было катастрофой для висящего за бортом.

Желание было одно: спасти во что бы то ни стало людей. Принимали тяжелобольного старшину. Носилки дошли до буртика двери вертолета. Их перекосило. Мне и Зеленцову удалось за бортом вертолета перевернуть носилки, а штурман капитан Федась, покинув кабину, помог втянуть носилки внутрь вертолета.

Мы были поражены героизмом и большим мастерством экипажа вертолета — майора Крайнева, капитана Федася, старшего лейтенанта Молодкина...”

— Некоторые из подводников, которых мы принимали на борт, прямо на глазах седели, — говорит мне Василий Красильников. — Многие не могли разговаривать, некоторых мы с ложечки кормили. Наш вертолет снял с лодки порядка 50 человек. Человек 30 по веревочной переправе снял буксир-спасатель. Очень трудно пришлось работать на лодке нашей аварийной партии.

У Василия Александровича сохранилась докладная записка старшего группы спасателей старшего лейтенанта Кондрашева, датированная 3 апреля 1972 г. В ней, в частности, подчеркивается:

“...Образцы выдержки, умение правильно повести себя в данной обстановке показали командир объекта (К-19. — В.Г.) капитан 2-го ранга Кулибаба, капитан 3-го ранга Веселов, капитан-лейтенант Милованов. Именно благодаря их умению, энергии, опыту задача по буксировке была решена успешно. Они лично участвовали в заводке концов, которые постоянно лопались. Поведение их было безукоризненным. По моему личному мнению, такими и должны быть наши старшие товарищи и начальники, за которыми можно пойти на самое сложное задание”.

К-19 на буксире вместе с погибшими привели в Полярный, где тела подводников были преданы земле. Но для двоих моряков могилой стала Атлантика. 8 марта 1972 г. была проведена церемония погребения старшего матроса Казимира Марача. Через четыре минуты океанские волны приняли тело лейтенанта-инженера Вячеслава Хрычикова.

Большой противолодочный корабль “Вице-адмирал Дрозд” находился в районе спасения
К-19 до конца. В Североморск корабль пришел 24 марта с приспущенным флагом, имея на борту тело капитана 2-го ранга Ткачева. Всего на К-19 погибли 28 человек...

Валерий Громак, Kurierweb.