Девушка стала адвокатом, чтобы посадить отчима-насильника

Тина Рентон с раннего детства стала жертвой собственного отчима: он насиловал девочку с тех пор, как ей исполнилось шесть лет. Домогательства прекратились, только когда Тине исполнилось четырнадцать и она рассказала обо всем близким, но только двадцать лет спустя, выучившись на адвоката, она сумела наконец посадить своего мучителя за решетку.

Фото:

"Если бы я не подпирала щеку кулаком, то точно бы уснула. Учеба подходила к концу, и я так от всего этого устала! Когда мы приступили к рассмотрению "Закона о свидетелях", мои глаза начали слипаться.

Мы как раз разбирали понятие "срок давности". "Применим ли срок давности к обвинениям против сексуального преступника?" — спросил один из отличников в первом ряду. "Нет", — ответил лектор. Меня словно подбросило. Я уже не слышала лектора, и все вокруг меня словно исчезло. Словно я осталась одна в аудитории, лицом к лицу со своими мыслями и воспоминаниями. Вот что я могла сделать. Я могла упечь своего отчима за решетку.

Читайте также: Адагамов молчит по поводу педофилии

В Университет Эссекса на юридический факультет я поступила в 2006 году. Оказалось, что у меня есть ум. Голос. Друзья. До этого я была уверена, что не представляю из себя ничего, кроме игрушки своего отчима, Дэвида Мура.

— Моя жизнь не такая, как твоя, — сказала я в 14 лет своей подруге. Мы прогуливали уроки и прятались в библиотеке.

— Что ты имеешь в виду? — усмехнулась Сэм. Она с нетерпением ждала выходных, чтобы пойти с семьей на пикник — удовольствие, которого наша семья себе не позволяла.

— Мой отчим трогает меня, — ответила я. Сэм рассмеялась, думая, что я неудачно шучу. — Он трогает меня, — прошептала я. — Он приходит в мою комнату и насилует меня, — и я посмотрела подруге в глаза.

У Сэм отвисла челюсть.

— Что ты собираешься с этим делать?

— Я ничего не буду делать.

— Но ты должна рассказать об этому кому-нибудь.

Мы не заметили, как к нам подкралась миссис Уолш. Я ее ненавидела, потому что она постоянно оставляла меня после уроков.

— Мисс Мур, мисс Айткен, где вы были? — заорала она.

— Тина хочет вам кое-что сказать, — заявила Сэм.

— Заткнись, заткнись, — прошипела я.

— Нет, ты должна ей рассказать, — Сэм подтолкнула меня вперед. Я уже не могла ничего сделать. Мои щеки горели от стыда.

Миссис Уолш надулась, как разъяренный петух, и ткнула в меня пальцем.

— Иди за мной.

Зайдя в свой кабинет, она закрыла двери и опустила жалюзи.

— Итак, что ты имеешь в виду, говоря, что он трогает тебя?

Мне было странно слышать "хорошую" миссис Уолш.

— Он приходит в мою комнату по ночам, — я глубоко вздохнула и рассказала ей все: что он насилует меня с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Что я не плачу, потому что думаю, что это происходит не со мной — словно это чужое тело. И, как ни странно, от миссис Уолш я почувствовала большую любвь, чем от своей мамы.

— Ты должна пойти домой и обо всем рассказать своей матери.

Я была в ужасе. Рассказать маме? Она, наверное, шутит.

— Я не могу, — покачала я головой.

— Ты должна, Тина. Это единственный способ остановить насилие, — настаивала миссис Уолш.

Я дома. Слышу, как скрипнула дверь. Как мама разулась и поднялась в свою спальню. Сейчас или никогда. Я зашла к ней, вся дрожа, как новорожденный теленок.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала я. У меня не было выбора:впротивном случае ей бы позвонила миссис Уолш.

— О чем?

— Дэйв трогал меня, — выпалила я.

— Что ты имеешь в виду? — ее глаза сузились.

— Он приходил ко мне ночью, — я опустила голову от стыда.

— Что он делал с тобой?

Я сглотнула. Мы с мамой никогда не разговаривали о "пчелках и цветочках", поэтому я чувствовала себя очень неуютно. Но я все-таки рассказала ей все.

Мамино лицо исказилось. Было невыносимо видеть ее такой опечаленной. Я заплакала, потому что чувствовала себя виноватой. Ты сделала это, Тина, ты. Посмотри, что ты натворила.

— Иди сюда. — мама обняла меня и зарыдала. Она никогда не обнимала меня до этого. — Сядь вон там, — она указала мне на кресло и протянула стакан с "Бакарди" и колой — любимый ее напиток. Мама нервничала: Дэйва уже несколько дней не было дома.

— Спасибо, — нерешительно сказала я, сделав глоток. Моя голова будто взорвалась.

— Хочешь покурить? У меня есть сигареты, — мама кивнула на подлокотник, где лежала пачка. В моей голове забил набат: мама предлагает мне, 14-летней девочке, выпивку и сигареты?

— Мне нужно поговорить с тобой о Дэйве и о том, что мы будем делать, — мама посмотрела в пол, а затем на меня. — Выпей еще. Без Дэйва мы станем нищими. Я не знаю, как со всем справлюсь. Мы только что купили этот дом, и нам еще нужно выплатить ипотеку. Если я не смогу платить по счетам, мы окажемся на улице. Ты же не хочешь, чтобы твой младший брат жил на улице?

Ее слова копьем пронзили мое сердце. Я любила Джонатана так, будто он был моим ребенком. Я не могу быть тем человеком, из-за которого он останется без крыши над головой.

— Но у нас есть вариант. Что, если он вернется, но только как источник денег? Мы поставим замок на твою дверь, а ключ от нашей спальни я буду носить на шее. Если он захочет пойти в туалет, я открою ему дверь, а потом снова запрусь.

— Как хочешь. Но он не должен возвращаться сюда.

— Но если он не вернется, мы все окажемся на улице.

Я глубоко вздохнула и сказала то, чего она хотела. Ей был нужен он, а не я. Это было предательство.

— Хорошо, пусть возвращается, — прошептала я. Если твоя собственная мать не защищает тебя, на что еще надеяться?

Несколько лет назад мама написала мне письмо с извинениями. Она призналась, что настоящая причина, по которой она хотела вернуть Дэйва, заключалась в том, что она не хотела жить без мужчины, она чувствовала себя одинокой без него. Но с того дня моя жизнь изменилась. Я знала, что мама меня бы не спасла. Это могло случиться только в моих мечтах. Мне приходилось выживать самостоятельно.

Наутро я встала и пошла в школу — все, как обычно. Миссис Уолш спросила, как прошел мой разговор с мамой, и я сказала ей, что мама поставит замок на моей двери. Мисс Уолш дала мне свой адрес на случай, если мне понадобится ее помощь, и свисток, чтобы отпугнуть Дэйва, если он снова полезет ко мне.

Когда я вернулась из школы, на двери моей комнаты уже стоял замок. Мама бы с этим не справилась, так что единственным человеком, который мог это сделать, был Дэйв. Он сидел на диване вместе с мамой и смотрел телевизор. Дэйв поднял глаза, и наши взгляды встретились. Но в его взгляде не было никакой неловкости. Неужели он забыл, что сделал со мной?

Я стала отшельником. Дверь я держала закрытой все время, а вниз спускалась только для того, чтобы поесть. Я не могла расслабиться и принять ванну, потому что рядом всегда магическим образом возникал Дэйв.

В своей последний год в школе я совсем потеряла интерес к учебе. Я прогуливала уроки, курила и ошивалась в центре города. Меня задерживала полиция за то, что я слишком сильно красилась. А я просто хотела спрятать себя настоящую. Учителя жаловались маме на мое поведение, но ее, похоже, это не волновало. После того как она пустила Дэйва обратно, я могла бы вообще уйти из дома.

У меня не было амбиций. Меня не волновало, как сложится моя жизнь. После школы я устроилась стажером в парикмахерскую, чтобы скопить денег и съехать. В 17 лет у меня это получилось.

Своим детям я желала лучшей доли, поэтому в какой-то момент решила получить образование. Сначала я хотела изучать криминологию. Я пыталась понять мотивы моего мучителя и мамы, в частности. Я просто искала ответы. Но я начала изучать право после того, как смогла отстоять интересы своего сына Митчелла, страдающего дислексией — его хотели исключить из школы. Один из членов апелляционного совета сказал мне, что я должна быть юристом.

Я мечтала об этом, еще будучи ребенком, но считала себя недостаточно умной. Однако это мимоходное замечание изменило мою жизнь. Я поступила в Университет Эссекса и в возрасте 34 лет получила диплом юриста. Это был день моего триумфа. Подавись, мамочка. Она, кстати, так меня и не поздравила. И я написала ей sms: "Мама, я больше не буду на втором месте. Сколько бы я ни старалась, я не смогу тебя порадовать. Больше не пытайся связаться со мной".

Своему мужу Гэри я объявила о том, что собираюсь обратиться в полицию и рассказать им о том, что сделал мой отчим. Я хотела наказать человека, который все это заварил. И я знала, что могу это сделать благодаря своему образованию. Я хотела справедливости и знала, как ее добиться.

— Он должен заплатить, — объяснила я. — Он отнял у меня детство. Я пыталась жить нормальной жизнью все эти годы, но не могу. А что касается мамы, я больше ничего не хочу ей доказывать, потому что доказала все, что нужно, себе самой.

Сейчас или никогда. Я взяла трубку и набрала номер участка. Впервые мое сердце не выскакивало из груди, я была спокойна, как море в летний день, потому что я ждала этого разговора 20 лет. Я всегда боялась потерять маму, но сейчас мне терять было нечего.

В ноябре 2009 года я появилась в полиции. Я думала, что там все ходят в форме, но полицейские оказались в штатском, поскольку работали под прикрытием. Стены были грязными, а кабинет пах кофе и лапшой быстрого приготовления. Но мне было наплевать: я должна была многое рассказать следователю. Я хотела, чтобы Дэйв отправился в тюрьму, пусть даже на полгода.

Читайте также: "Семейные тираны — хорошие актеры"

В июле мне позвонила Джулия Годфри, офицер отдела по защите детей.

— Привет, Тина. Мы арестовали Дэйва в доме твоей мамы. Она не в восторге.

Я представила, как мама бесится и как этот козел стоит, открыв рот. Мне стало страшно. Все стало более чем реальным.

— Я только что приняла заявление от твоей мамы. Она говорит, что никогда ни о чем подобном не слышала.

— Она врет, — я плюнула. И начала смеяться. Врунья, врунья, врунья. Даже тогда я не могла избавиться от ощущения, что предала свою маму. Но мой мучитель наконец-то ответит за все.

Зимой 2010 года Джулия наконец-то сообщила мне новость, которой я ждала всю жизнь. Дэвида Мура обвинили по 13 пунктам изнасилования. Свидетелями будут миссис Уолш и моя подруга Сэм. Я открыла окно и вдохнула ледяной воздух. Надеюсь, это он теперь не сможет спать по ночам".

Источник

Читайте самое актуальное в рубрике "Происшествия"