Уроки русского. Ежов

"На протяжении одной человеческой жизни Россия трижды меняла свою цивилизацию, и каждая из них воевала с предыдущей и ненавидела ее". Так говорит известный наш писатель Эдвард Радзинский.

Действительно, история распорядилась так, что в нашей стране в рамках двадцатого века уложилось целых три эпохи, и все они в этом веке завершились. Поэтому можно делать хотя бы некоторые выводы.

"Дорогая Наталья Николаевна! Мы были потрясены историей о Вашей судьбе и судьбе Вашего отца, опубликованной в газете "Совершенно секретно". Наши редакторы настаивают, что эта история должна быть известна нашим читателям, чтобы реабилитировать имя Вашего отца. Мы не сомневаемся, что он не был английским шпионом, как его обвиняли, но об этом должны знать все. Чтобы подготовить эту публикацию, мы обязательно должны встретиться с Вами".

Это письмо из английской газеты "Санди Таймс" не так давно пришло в поселок Ола Магаданской области к Наталье Николаевне Хаютиной, дочери одной из самых одиозных политических фигур самого, может быть, мрачного периода во всей тысячелетней истории нашей страны — наркома внутренних дел СССР 1936 — 1937 годов Николая Ивановича Ежова. "Взять в ежовые рукавицы" - наверное, выражение это касалось именно его и пришло оно к нам из тех времен.

Судьба этой женщины удивительна.

Она не знает, когда родилась. Не знает, где это произошло. Не знает, кто ее родители. Не ведает, какая у нее национальность. Не помнит, когда и почему оказалась в детдоме.

Точно неизвестно и время, когда удочерили ее Ежовы — то ли в 1935-м, то ли в 1936 году. Не знает она и когда после ареста отца попала снова в детский дом — помнит только, что там висел плакат: "16 лет без Ленина — по Ленинскому пути". Значит, это, скорее всего, шел 1940-й. И оказалась там она уже не Ежовой, а почему-то Хаютиной — фамилию ей дали по первому мужу последней жены наркома.

Да, судьба этой женщины удивительна — человек еще и в школу не пошел, а уже досыта был накормлен абсурдом! Но ведь ее судьба — это зеркальное отражение судьбы страны.

В раннем детстве у Наташи были и счастливые дни в доме приемного отца: дача, няня, детская комната, море игрушек, домашний кинозал, говорящий попугай, павлины в саду... Потом, когда после ареста отца ее отправили в детдом, няня долго искала девочку, к которой привязалась, но, когда обнаружила ее, было уже поздно. "В детском доме, — вспоминает Наталья Николаевна, — я стала настоящим дикарем. Моя няня хотела ко мне приблизиться, погладить меня, а я убегала от нее — о ласках я забыла вообще. Я грубила ей, делала все наоборот, просто издевалась над нею. Не знаю, что тогда со мною творилось. А она мужественно выдерживала все причуды моего характера, на все отвечала молчанием, но настойчиво просила только об одном — уехать жить с нею в деревню. Я же наотрез отказывалась. И не поехала".

А ведь Наташа очень любила свою няню — фактически для нее няня была матерью. И что же нужно было сделать с человеком, чтобы вот так все перевернулось!

"Сейчас, когда прошло уже много лет, — продолжает Наталья Николаевна, — я чувствую себя перед нею виноватой. Еще тогда, в период моего "бунтарства", она была моей любимицей. А сейчас, когда ее давно нет, она осталась навсегда самым близким и дорогим мне человеком — моя добрая, ласковая няня Марфа. Именно благодаря ей годы детства остались самой светлой полоской в моей жизни".

С той поры прошло 60 лет. Уже давно нет Сталина. Уже нет той страны, в которой она родилась и выросла. Больше того — нет даже того века, в котором все это произошло. Нет даже тысячелетия!

И вот из поселка Ола Магаданской области в Москву, в Генеральную прокуратуру Российской Федерации отправляется письмо. Это заявление Н. Н. Хаютиной.

"В соответствии со статьей 3 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий", — говорится в нем, — прошу вашего указания о реабилитации моего приемного отца Николая Ивановича Ежова.

2 февраля 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством В. В. Ульриха приговорила его к расстрелу. Анализ публикаций за последние годы позволяет утверждать, что мой отец был осужден за преступления, им не совершенные.

Вот главные обвинения, предъявленные Н. И. Ежову.

1. Являлся руководителем антисоветской заговорщической организации в войсках и органах НКВД.

Но антисоветской заговорщической организации в НКВД не было. НКВД — карательный орган, обслуживал систему диктатуры Политбюро.

2. Изменил Родине, проводя шпионскую работу в пользу польской, германской, японской и английской разведок.

Этот пункт обвинения не подтверждается в дальнейшем ни одним фактом.

3. Стремясь к захвату власти в СССР, подготовлял вооруженное восстание и совершение террористических актов против руководителей партии и правительства.

Этот дежурный пункт обвинения не соответствует действительности.

4. Занимался подрывной, вредительской работой в советском и партийном аппарате.

Это перепев предыдущих пунктов, не подтверждаемых никакими данными.

5. В авантюристско-карьеристских целях создал дело о мнимом "ртутном отравлении", организовал убийство целого ряда неугодных ему лиц, могущих разоблачить его предательскую работу.

Но никакой предательской работы Н. И. Ежов не вел, он был исполнителем воли И. В. Сталина.

В своем последнем слове мой отец заявил, что его "признания" в шпионаже и других преступлениях были "выбиты". Он также заявил: "Тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал, и я в них не повинен...".

Таким образом, обвинительное заключение базировалось не на фактах, а было фиктивным.

Отец был вначале использован как исполнитель воли Сталина, поставившего задачу уничтожения всех единомышленников и соратников Л. Д. Троцкого, а затем, выполнив ее, сам был уничтожен как слишком много знавший. Таким образом, Н. И. Ежов не шпион, не террорист, не заговорщик, а продукт господствующей тогда системы кровавого диктаторства.

Вина Н. И. Ежова в том, что он не нашел в себе сил отказаться от рабского служения Сталину, но его вина перед советским народом ничуть не больше, чем вина самого И. В. Сталина, а также В. М. Молотова, Л. М. Кагановича, А. Я. Вышинского, В. В. Ульриха, К. Е. Ворошилова и многих других руководителей партии и правительства того периода. Однако все они не враги народа по суду! Их родственники живут под своей фамилией и являются полноправными членами общества. А мой добрый, внимательный приемный отец до сих пор рисуется как палач своего народа.

М. Н. Тухачевский, расстрелявший тысячи матросов и крестьян во время кронштадского и тамбовского "мятежей", реабилитирован полностью и в настоящее время не является врагом народа. Реабилитированы ближайшие помощники Н. И. Ежова — М. Д. Берман, С. Б. Жуковский и многие другие.

В связи с изложенным прошу:

- на основании ст. 3 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" реабилитировать моего приемного отца Николая Ивановича Ежова и меня — Хаютину Наталью Николаевну;

- на основании ст. 11 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" выслать в мой адрес копии и выписки из уголовного дела Н. И. Ежова, в том числе полный текст обвинительного заключения, протоколы допросов Н. Е. Ежова и свидетелей и другие материалы.

Одновременно прошу оказать содействие в установлении фамилии и биографии моих настоящих родителей. С 1940 года я живу под фамилией первого мужа моей приемной матери. Мои многолетние попытки установить свое происхождение не увенчались успехом".

А теперь давайте отвлечемся от этой ситуации.

Давайте порассуждаем над самим заявлением — так, как бы мы это сделали на месте Генерального прокурора.

Конечно же, Николай Иванович Ежов — фигура зловещая уже даже потому, что руководил он карательным органом в самые страшные годы — в 1937 — 1938-м. Хотя справедливости ради надо сказать, что советский карательный беспредел начался сразу же после революции, в 1918 году, и отнюдь не закончился со смертью Сталина в 1953-м. Однако Ежов не приговаривал людей и не убивал их — делали все это другие должностные лица. А потом он и сам стал жертвой — его расстреляли по сфабрикованному в худших традициях той поры делу.

Я далек от мысли обелять этого наркома, но я способен понять логику его жизни. Вот он вполне искренне включается в борьбу за справедливость (лозунги-то у коммунистов всегда были верными), потом начинает продвигаться по служебным ступеням и быстро достигает вершин. Может быть, в какой-то момент он и начал сознавать двойственность этой идеологии, но отыгрывать назад или было уже поздно (слишком высоко он уже забрался), или не хватило сил.

Но в таком положении находилась тогда вся страна — все сначала поверили в благородство целей, а когда появилось разочарование, было уже поздно — тогда шел грандиозных размеров постыдный спектакль, в который насильно втянули всех — от первого маршала до последнего колхозного сторожа.

Цветут наши степи, сады и поля.

В пурпурный наряд нарядилась земля.

Как Ленин, наш солнечный вождь гениален —

Любимый, родной, нестареющий Сталин.

Это строки из "Поэмы о наркоме Ежове" Джамбула Джабаева, "великого" казахского акына. Личность эта была придумана и раздута — тем не менее мое поколение изучало его "произведения" в школе и даже должно было учить этот маразм наизусть. Как говорится — играть так играть!

Когда над степями

поднялся восход

И плечи расправил

казахский народ,

Когда чабаны против баев

восстали,

Прислали Ежова нам Ленин и Сталин.

Ежов мироедов прогнал за хребты,

Отбил табуны их, стада и гурты.

Расстались навеки мы с байским обманом,

Весна расцвела по степям Казахстана.

Разгромлена вся скорпионья порода

Руками Ежова — руками народа,

И Ленина орден, горящий огнем,

Был дан тебе, сталинский верный нарком!

По большому счету говоря, жертвой политических репрессий тогда стал весь народ. И сейчас, когда мы это понимаем, мы должны были бы простить, простить всех, в том числе и наркома Ежова. Кстати говоря, моего деда, Константина Александровича Ильвеса, бухгалтера кирпичного завода в городе Чапаевске, расстреляли именно при Ежове — и (вот ведь гримаса истории!) тоже как английского шпиона. Но я понимаю, что не Ежов виноват в этом. Тем более понятна должна быть просьба Натальи Николаевны о реабилитации человека, который в свое время приютил ее — память о нем защитить больше некому.

Так рассуждал бы я.

А вот как рассудил Генеральный прокурор:

"Уважаемая, Наталья Николаевна! Ваши обращения по вопросу реабилитации поступили в Главную военную прокуратуру и рассмотрены. Сообщаю Вам, что определением военной коллегии Верховного суда РФ от 4-го июня 1998 г. Ежов Николай Иванович признан не подлежащим реабилитации.

Одновременно разъясню, что в соответствии со ст. 2.1 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 г. пострадавшими от политических репрессий признаются дети лиц, расстрелянных и реабилитированных посмертно. В соответствии со ст. 1.1 Закона РФ и определением Конституционного суда РФ от 18.04.2000 г. подвергшимися политическим репрессиям и подлежащими реабилитации признаются дети, находившиеся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке на спецпоселение, а также дети, оставшиеся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца или матери, необоснованно репрессированных по политическим мотивам и реабилитированных. Главная военная прокуратура не располагает какими-либо сведениями о применении репрессий по политическим мотивам к Вам лично ни в уголовном, ни в административном порядке. В Пензенский д/дом Вы были направлены, поскольку остались без попечения обоих родителей. В связи с изложенным законные основания как для признания Вас пострадавшей от политических репрессий, так и для Вашей реабилитации — отсутствуют.

Ст. военный прокурор 7-го управления А. В. Чураков".

Жили на русской земле два человека — Николай Иванович Ежов и девочка, которую он удочерил. Первого перемолол двадцатый век в русском исполнении, но это еще как-то можно понять — время тогда было идиотское. А за что он, этот же век, мучил второго человека?

- Да, я официально не была репрессирована, не сидела с отцом в "Сухановке", — говорит Наталья Николаевна. — Все правильно. Но прислушайтесь к моим словам, вернее сказать, к моему крику — разве не считается репрессией то, что с момента помещения меня в Пензенский детдом начались мои страдания? Меня постоянно попрекали отцом, обзывали предателем, наказывали. В ремесленном училище — то же самое. Я даже пыталась там лишить себя жизни. А когда после музучилища меня направили в Магаданскую область и я приехала в поселок Ягодное, то уже к 10 утра следующего дня меня вызвали в КГБ и предупредили, что мне надо "завоевывать авторитет, т. к. здесь очень много людей оказалось по делу моего отца". И началось: только подам заявление на отпуск, сразу в КГБ: "Куда едете? Зачем? На сколько времени? Когда вернетесь?". За мной постоянно следили, хотя говорили, что "не следили, а охраняли". От кого? И это не считается репрессией?

Как же я не жертва? Самая настоящая жертва! За что меня выбросили из общества и отняли все, на что я имею полное право: у меня отняли родителей, детство, жилье! Если даже и виноват отец, то при чем здесь я?

Прокурор пишет, что я не подхожу ни под один закон. Что он хочет сказать — что в целом своде наших законов нет ни одного человеческого?!

Если у кого-то из прочитавших эти строки возникла мысль, что, посылая такие запросы в Москву, Наталья Николаевна добивается для себя каких-то привилегий, то это совершенно неверно. Эта пожилая уже женщина, по любым меркам перевалившая через 70-летний рубеж, ни в чем сейчас не нуждается. У нее есть дети и внуки, которые о ней заботятся. А она ищет только одного — человеческой справедливости. Прежде всего в отношении человека, подарившего ей малюсенький кусочек короткого детского счастья.

Не найдете вы ее сейчас в нашей с вами России, Наталья Николаевна! Об этом говорит каждое слово ответов, которые вы получаете. И разве мало вам такой фразы: "Дополнительно информируем Вас о том, что непосредственно в материалах уголовного дела Н. И. Ежова каких либо сведений о жизни его приемной дочери не имеется". О вас, как о приемной дочери Ежова, хорошо известно, по этому поводу написаны даже книги, существует обширный фотоархив, а те, кому положено знать истину и на кого в смысле восстановления справедливости только и остается у нас с вами надежда, те, оказывается, об этом и не ведают!

Маленькая деталь: проблему политических репрессий в Советском Союзе впервые поднял на ХХ съезде КПСС еще в 1956 году Хрущев, а закон о реабилитации вышел только в 1991 году — всего за два с половиной месяца до того, как СССР рухнул. С тех пор в него было внесено множество поправок, последняя из них — в феврале нынешнего года. Казалось бы, было время дойти до истины. Но закон, как мы видим, людям по-прежнему помогать не собирается.

В одном из рассказов Василия Гроссмана описывается детство Натальи Николаевны, когда при ней еще была няня Марфа Григорьевна, правда, писатель отчество ее заменил на Дементьевну.

"Марфа Дементьевна ростом была выше всех папиных гостей, — говорится в рассказе. — Ее все боялись: и мама, и особенно папа, поэтому он старался реже бывать дома".

В семье еще живет счастье, комнаты залиты солнцем, полно игрушек, а дяди в красивых фуражках выскакивают из будок и распахивают перед их автомобилем дачные ворота. Но...

"Но иногда Марфа Дементьевна брала девочку на руки и нараспев говорила:

- Бедная ты моя, несчастная ты моя...".

Выходит, людям давно было известно, чем все это закончится?..

К 50-летию смерти Сталина, то есть в начале марта нынешнего года, одной из серьезных организаций был проведен опрос населения на тему значения этой личности в истории. Мнения распределились так: треть осуждает Сталина, другая треть занимает нейтральную позицию, а еще одна треть считает, что дело этой самой зловещей во всей истории человечества фигуры по-прежнему живет и будет жить. Вот так. Россия оказалась расколотой на три части.

Другой опрос дал еще более страшный результат: целых 53 процента населения (а это уже большинство!) считает роль Сталина в истории России положительной!

Хотя, казалось бы, даже и двух мнений в этом вопросе быть попросту не может: если даже не считать нескольких миллионов безвинно уничтоженных им людей (прошу прощения у читателей за этот дикий оборот), все равно именно Сталин является главным виновником того, что отнюдь не самая худшая идея равенства и братства людей будет похоронена после него, скорее всего, навсегда.

Да, видно, прав был человек, который сказал: "Самое страшное, что Сталин сделал — он создал нечеловеческого человека. И с этим жить мы будем еще очень долго".

Представляете, нас с вами уже не будет, а наши внуки и правнуки будут мучиться. И не будут понимать, откуда взялись эти мучения...

Михаил Ильвес, "Магаданская Правда"