Сетевая война и бархатные революции - часть вторая

часть 1 | часть 2 | часть 3 | часть 4

Часть вторая

Черные полковники информационных войн

Многоходовые комбинации и интриги, за которыми зачастую не видно заказчика, широкий спектр мер воздействия, использование людей "втёмную" - эти признаки сетевых войн характерны и для хорошо сработанных PR-кампаний.

То, что будет описано в этом разделе о сетевых войнах, многим покажется чем-то до боли знакомым. Мы и не претендуем на открытие новых истин. Мы просто предлагаем новый взгляд на управление общественными процессами. Так же, как танковые атаки Гудериана были лишь переосмыслением опыта Первой мировой войны, так и сетевой подход к ведению политических, корпоративных и прочих войн может оказаться ключом к победе. Во всяком случае, наши заклятые западные "друзья" в это верят и с успехом применяют данный подход на практике.

Основным "маневром" сетевой войны является распределенная атака. Конечный объект атаки прямо или опосредованно подвергается множеству различных воздействий. В итоге объект попадает под пристальное внимание общества, компетентных органов, либо — мировой общественности. Все зависит от поставленной задачи и выделенного на атаку бюджета. Кстати, термином "распределенная атака назван" один из видов хакерской атаки в компьютерных сетях. Суть этой атаки состоит в одновременном осуществлении с десятков тысяч компьютеров миллионов воздействий-обращений к какому-нибудь серверу — жертве атаки. Интересно, что, как и в реальной жизни, пользователи компьютеров, с которых атака осуществляется, могут и не знать об этом. За них всю работу делают программы-вирусы, окольными путями попавшие на их машины.

Кроме специалистов по IT-безопасности, методика сетевых войн будет наиболее близка и понятна "чёрным полковникам" информационных войн. Те, кому приходилось руководить операциями по продвижению проблемных кандидатов на проблемных выборах, или же участвовать в крупных хозяйственных спорах, на практике изучали правила сложных противоборств, сочетающих в себе информационные, силовые и административные удары.

Многоходовые комбинации и интриги, за которыми зачастую не видно заказчика, широкий спектр мер воздействия, использование людей "втёмную" - эти признаки сетевых войн характерны и для хорошо сработанных PR-кампаний. Скажем так: PR - неотъемлемая часть сетевой войны, но только лучшие PR-кампании строятся по сетевому принципу. По сути, и в том и в другом случае ставятся сходные условия: решить поставленные задачи без запредельных затрат и кровавой бани. Это справедливо как для захвата предприятия, так и для покорения страны, различаются лишь расходы, риски и дивиденды.

Любая война — это цепь воздействий, направленных на решение конкретных задач. Всегда или как правило существует несколько разных способов достижения поставленной цели. К примеру, если речь идёт о смене власти в какой-нибудь отдельно взятой стране, то вариантами могут быть: переизбрание действующей власти на всенародных выборах, народное восстание, военный переворот, "бархатная революция" с бескровным уходом старой элиты под нажимом общественного мнения, либо под иностранным военно-дипломатическим давлением. Редко, когда удаётся добиться желаемого результата одним "единственно верным" путём. Обычно побеждает комбинация методов.

В любом случае превалирующей является тенденция к бескровным решениям. В эпоху тотальной "гуманизации" бойня считается дурным тоном. Мировая общественность спит спокойнее, если внешне всё выглядит пристойно. Благодаря современным технологиям и накопленному опыту, даже геноцид можно вести без газовых камер и массовых расстрелов. Достаточно создать условия для сокращения рождаемости и увеличения смертности. Так же обстоит дело и с порабощением народов — нет смысла идти напролом с огнём и мечом. Уроки Кореи, Вьетнама и Ирака вопиют об этом. Откровенное насилие обычно порождает сопротивление, которое с увеличением давления лишь усиливается.

Большего успеха можно достичь, оболванивая народ, меняя его стереотипы и поведенческие нормы с тем, чтобы даже силовое развитие событий воспринималась им как должное. Разложение социалистического лагеря — яркий пример того, что работа с общественным мнением значительно эффективней обычных войн. Сетевые войны вообще на порядок дешевле, чем большая война с применением огнестрельного вооружения.

Таким образом, главная цель сетевой войны — изменить вектор общественного мнения, подготовить его морально к крутым переменам, будь то смена руководства страны или крупной корпорации. Верх мастерства — это когда общество, против которого идёт война, пребывает в блаженном состоянии мира и благостно улыбается захватчикам.

Оружие сетевых войн

Сеть строится на основе ячеек Гражданского общества и средств массовой информации. В сетевой войне силовой и административный ресурс делят последние места. Хотя их воздействие ставит последнюю точку в исходе войны.

Главным ресурсом сетевой войны является сетевая инфраструктура. Сеть плетется из множества узлов, каждый из которых выполняет свою, зачастую узкоспециализированную задачу.

Сеть строится на основе четырёх составляющих. В первую очередь, это организации гражданского общества, а также политические организации. Второй по важности элемент — средства массовой информации. Силовой и административный ресурсы делят последние места, несмотря на то, что именно их воздействия часто оказывают решающее воздействие на ход войны.

Строительный материал сети — это в первую очередь элементы так называемого Гражданского общества. Что же это такое?

Исходя из концепции, Гражданское общество должно быть инструментом контроля народа (который теоретически является источником власти) над государством. В идеале, Гражданское общество должно носить общинный характер. Наиболее показательными примерами могут служить независимые профсоюзы и институт местного самоуправления, в России пока плохо развитый в виду пассивности общества и скупости государства.

Наибольшее распространение в России получили негосударственные организации (НГО), противопоставляющие себя власти. Бурный рост таких общественных организаций в странах бывшего СССР пришёлся на 80-ые годы. Их кадровый костяк составили так называемые "шестидесятники", диссиденты, правозащитники, "экологи" (очень часто не имеющие никакого отношения к этой уважаемой науке), и другие социально активные граждане, среди которых было много маргиналов.

За рубежом, в странах, которые принято называть развитыми, НГО как массовое явление появились в 60-ых годах. Это была протестная реакция общества на маккартизм, несправедливые империалистические войны, хищническое отношение к природе, попранию прав человека. Энтузиазма у правительств институты гражданского общества не вызывали. Если за действиями одних чудилась "рука Москвы", то действия других (например, "зелёных") со временем начали наносить прямой ущерб экономике. Массовые акции протеста "экологических" организаций на вредных промышленных производствах приводили к простоям в работе, а иногда и грозили аварией.

В отличие от государства, СМИ симпатизировали общественникам. Несмотря на всю их кажущуюся несерьёзность НГО, отсутствия профессионализма и должного финансирования, им удалось многое. Именно их усилиями была остановлена вьетнамская война. Именно они сделали экологию политическим фактором. Игнорировать влияние негосударственных организаций и их общественный вес стало невозможным.

Когда западные правительства попытались бороться с Гражданским обществом, их ждал ещё один сюрприз. Разогнав одну "шайку оборванцев" (выражение презилента США Никсона), правительство США столкнулось с тем, что те же "оборванцы" всплывали в десятке других организаций. Общество сразу же, не разбираясь в деталях, делало из "обиженных" - героев. При таком множестве организаций, дефицита мелких лидеров не было, а репрессии против всенародных любимцев были чреваты массовыми демонстрациями и поражением правящих партий на выборах.

Отчаявшись победить разнузданную социально-активную толпу, западные технократы поступили мудрее и дальновиднее — взяли НГО под контроль. Самый надёжный поводок — финансовый. Для финансирования гуманитарных программ НГО были созданы благотворительные фонды, подотчётные государственным спецслужбам. Тем самым они выбили неподконтрольных энтузиастов, заменив их более практичными и покладистыми людьми, не нашедшими себя в других отраслях. Фактически часть Гражданского общества была превращена в бизнес. Однако оставался определённый процент "отморозков" - например, "GREENPEACE" (США), "Хранители радуги" (США), "Радикальная партия" (Италия). Судя по всё возрастающей активности таких организаций, в России им нашли достойную нишу.

"Боевое крещение" НГО

Как оружие войн нового типа, Гражданское общество "жахнуло" по существовавшей власти в Польше. Федерация независимых профсоюзов "Солидарность" оказалась единственной реальной силой в стране, которая была способна разрушить полувоенную коммунистическую диктатуру.

Полтора десятка лет правительство Польши и советские спецслужбы боролось с этой "заразой", сажая её активистов и организуя внутренние раздоры. Советской разведке удалось завербовать самого Леха Валенсу (о чём стало известно позднее, когда в Польше был принят закон о люстрации). Но укрощение и выбивание отдельных лидеров не смогло остановить рост демократических настроений. Просто однажды, после очередных выборов, все места в парламенте достались представителям "Солидарности". А уже через десяток лет Польша с лёгким сердцем послала своих солдат умирать в песках Ирака.

"Солидарность" навеки вписала себя в историю, хотя её опыт был неоднократно воспроизведен по всему периметру бывшего СССР. Не обошло это и Россию.

Сценарий везде был одинаков.

Вот как описывает это Глеб Павловский (далее — Г.П.) в интервью "Русскому журналу" (Р.Ж.).

"В 80-е годы существовали кооперативы, которые, строго говоря, не являлись кооперативами как экономическими субъектами. На самом деле они были кассовыми структурами Гражданского общества и осуществляли его финансирование из... государственного бюджета. Был выстроен механизм откачки безналичных средств, превращения их в наличные и финансирования неформальных групп. Обратите внимание: финансировались не какие-то "подпольные батальоны". Деньги шли в реально существовавшие неформальные группы — группы друзей, группы политически близких общественных классов, группы религиозные, культурные, этнические, которые объявляли себя "кооперативами". Это был самый простой способ зарегистрироваться. Все эти группы включались в массовый процесс обналичивания советских безналичных рублей. Мы знаем, как он вымыл деньги из государственного бюджета, но именно такова была официальная политика бюджетного финансирования общественной деятельности. И поскольку это происходило достаточно долгое время, нельзя сказать, что подобная политика осталась случайностью. Она породила многолетнюю убежденность в том, что политика — это разновидность системы обналичивания.

Р.Ж.: А заграница — помогала?

Г.П.: Существовала программа "Гражданское общество" Фонда Культурной Инициативы, позже известного как фонд Сороса. Я был одним из директоров этой программы. Программа возникла в 1989 году — с очень простой задачи: быстро включиться в процесс выборов, которые готовились на 90-й год, и создать максимально разветвленную систему технической поддержки структур Гражданского общества. И по возможности — максимально увеличить на выборах число условно-демократических политиков. Мы эту задачу решили. Сорос проявил себя осторожным финансистом, денег едва хватало. На всю программу ушло порядка 1 млн. долларов, но мы эти деньги "квантовали", делали "пакет": ксерокс, факс, компьютер, принтер, плюс небольшие деньги на офис-секретариат. Огромное количество этих мелких грантов разбрасывалось по всей стране. В 1991 году возникла реальная сеть. Интересно, что тогда еще не было Интернета (в нынешнем смысле слова), но сеть называлась "информационная среда". Можно сказать, что Интернет для нас придумал Сорос".

часть 1 | часть 2 | часть 3 | часть 4

Обсудить на форуме